âñïîìíèòü âñ¸

[Glum]

ВСПОМНИТЬ ВСЁ



1.
…Ай да Эдипушкин! Ай-да сукин – прости, мама – сын!.. Не складываю троеперстие, но, кажется, я – Гений! Доктор Зло, глянь он на меня из будущего, весь ноготь на мизинце изгрыз бы от зависти! А ведь я не доктор, а всего-лишь студент первого курса ИПИ (…его мать!), кафедры клинической психологии. Чумодей, глумарь, «хеллбой» – энто всё само-собой. Но – Эдип свою мать! – каким же Стефаном Картером надо быть, чтоб убедить Ш. С. (нет, не ебёнку Стоун Шаронку, а Шурочку Сергевну, как зовут мамочку в родном рабочем коллективе), у которой с тобой не было не только «на полшишечки», но даже и «на полкарасика», в невероятном и, заставив завиноваченную, самозаугрызавшись, поверить в оное как в очевидное, откопулировать обречённую в яви!..

Тут не «Ножницы», тут – мама-не-горюй – «двойные вилы»! С предстоящей ещё, по-первости, добровольной принудиловкой, с внутренними, какое-то время, ужасаниями тому, «как низко – о боже! – я пала» и, именно поэтому, – с уже и смирением и принятием того будущего, какое настрадал Предсказамус: пусть, коль раз – и так уж было /не родить бы лишь дебила/!.. А то, неровен час, разгурманившийся потомок /даже пальцем не коснулся, гы!/, получив вдруг поворот от родимых-то «ворот», – ссильничает, в порыве сыновней любови!.. /«Ну чё ты, мам, как целка, прям’?!»/ Нетушки, надёжней – последовать народной мудрости: «Коли вас ебут рачком, притворитесь (в зависимости от пола) дурачком!» И вообще: уж раз-то – чать, не Иокаста!.. /ну-да, зарекалась девочка не ебаться: заебалась деточка зарекаться.../

Главное – выдрессировать сучку на случку! На команды! Шоб по свистку! «Лежать!»: раз – и на матрас! «К ноге!»: бухнулась на коленки и затрусила губами! «Партер!»: и провести с боящимся пиздявкнуть домашним животным экспресс-спаривание, стараясь (подобно Клаусу из «Семнадцати мгновений весны») попадать в такт, доносящемуся из душа патриаршему утреннему «Я люблю тебя, Жизнь, что само по себе и не ново!..», и успеть откобелировать до того, как владелец существа выйдет из ванной!..

Форсморжовыми обстоятельствами припёртая, станет и раздвигаться, и подставляться, и «причащаться»! Насобачится и блиц-миньеты проворить (подгадывая под начинающееся за стенкой любимое отцово «Поле чудес» или «Что? Где? Когда?» и хлопоча ртом, как Защёчных дел мастерица), и Нарвасадатку разнюхает (покамест папахен будет «заседать в Думе» с «Комсомольской правдой» в руках). Далее, выбрав менее толстое из зол (по сравнению с фистингом), будет лишь скулить не оставлять ей синяков на ляжках да прикусов и щипков кровоподтёчных на сосцах и железах молочных. Возможно, с подвываниями, или щетинясь, а то и пробуя кусаться /–А я говорю, не рычи!./: дык так же ж и интересней! Какое удовольствие шпилить мамашку, ведущую себя как Илона Лацловна Сталлер, ага?! И я об то же!

Но, при всём-при том, – САМА ! Только САМА ! По своей собственной, потерявшей уже всю силу воле! Как бита в кёрлинге: только натирай перед нею пол, и пусть катится!.. Интерес в большей степени психологический: как добиться цели путём «стратегии непрямых действий». А вы как хотели?! «Хочешь большой и чистой любви – приходи сегодня вечером на сеновал»?.. Так мамка не Фимка! И уж такая «формула любви», зуб за два шнифта, выйдет вам боком (а то и «раком», ежли до заявы в менты дойдёт)!..

Не даёт?.. Начните одеваться во всё чёрное, а выйдя так к завтраку, на недоумённое отцовское «Чего это ты как на похороны вырядился?!» – скупо отвечайте: «Траур по любимой.» Любимая – поймёт. И, скорее всего, сделает ошибку, вместо полного игнора и тебя и твоего клоунского прикида, попытавшись поговорить серьёзно…

Всё-таки – ноль внимания, фунт презрения?.. «Забудь» в кухонном бачке для отходов, приготовленном на выброс – шприц. Катериною Сильвери сей секунд может и не обернётся, но такое развитие событий весьма вероятно (без имён: моего однокашника отчаявшаяся мать именно так лечила, царство ему небесное)...

Всё ещё не даёт?.. Сразу после того, как впустую извёл очередную банку на намазывание хуя вареньем, со всей возможной серьёзностью поставь привереду в известность, что готовишься созвать Домашний Совет, на котором сообщишь что-то, для всей фамилии исключительно важное. Что конкретно – не говори. Добавь только, что сил твоих больше нет, что дальше так не можешь, что скажешь, как оно есть, и будь что будет!.. Что именно «будет», – пусть теряется в догадках, громоздит версии и зафантазируется до Синдрома Стендаля!.. А когда (если), используя лексикон поручика Ржевского, «впердулишь» , то откинувшись на спинку кровати, скажешь невзначай: «…А машину вы мне так и не купили…» «Какую машину?», – прошмыгает красным, распухшим от девичьей воды носом копия видеопереводчика Володарского. «Ну помнишь, я «совещание» планировал?.. Так-вот, я хотел на семейном собрании просить вас с отцом купить мне средство передвижения. А то у всех есть, а я – безлошадный!..» «И-и-и-и-и!..» От так ебут гундосых! Но ведь сама?.. САМА !

…Да, бля-конопля, я тут модусов операнди на полдюжины глумцестовых «рьмансов» накидал! Включай мозги, потенциальный контрактник с “Green Leaf”! Если не для претворения планов в жизнь (Висконти с «Вискасом» путать всё-же не стоит), то хотя бы для написания оригинального, качественного рассказа, маму твою лелеять, холить и нежить!..

«Сама»?!, – подшпилит иной подкопёрщик. Ну да, то, что ты планируешь сделать с матерью, и называется «сама», угу… «Мать, отдайся по-добру, или силой отопру!» Яснененько, понятненько, доступненько, популярненько… Такому наблюдательному я отвечу услышанной мной от сэнсея на кёкушине байкою. Мастер объяснял своим ученикам, что такое «бег ниндзя». Демонстрируя эту технику наглядно, он, будучи не совсем здоровым из-за случившегося «пробоя» в своём энергополе, на «латание» которого тратил большие силы, споткнулся и – о нет! – упал (!?!) «Упали» также и челюхи шисюнов, ставших свидетелями сего позора. Ничуть не смущаясь, Мастер поднялся на ноги, отряхнул кимоно, и спросил у потерявших дар речи: «Что я только-что сделал?» Тишина. Учитель повторил свой вопрос. Всё та же тишина. Наконец, какой-то, единственный из всех смельчак ответил: «Простите, Величайший, но, по-моему, вы только-что ёбнулись…» «Да!», – воскликнул Мастер. И продолжил, воздев палец: «Но как!..» Понято?..

…А уж сказочница получится-а-а!.. Шехерезаде лишь останется свернуть свой блатной баян и похерить дозволенные речи! Ритуально каквытамкающий в телефонную трубку Лай /"Но если ты хочешь, я просто скажу тебе:"Лай-лай, Лай!.." А ты - давай, ты давай, ты просто давай!.."/ однажды услышит по громкой связи – вместе с неожиданным жениным "Ай!.." – и версии про "содранную заусеницу", и про "сломанный ноготь", и про "горячий утюг", и "занозившийся палец", и "наколовшуюся-обо-что-то-недометённое-пятку", и про "прикушенную десну", и "кажется-выпавшую-пломбу" или "отколовшуюся зубную эмаль"!.. И поверит объяснениям про неровное дыхание, учащённое из-за того, что на кухне "молоко убежало", а тут телефон зазвонил, а в одно время с телефоном "ошибся кто-то домофоном", а вдобавок внезапно встревожился "неплотно закрытый холодильник", да икнул непонятно с какого перепугу "брелок автосигнализации" (полтергейст прямо!): вот, пока метнулась-крутанулась, и зад… Ох!.. …зад… Ах!.. …и задохнулась!..

Самая сладкая сказка! Дракоша и Шоколадный цех! Впрочем, не более сказка, чем те, что начинаются со слов «Отец развёлся с матерью…»! На елды вообще разводить отца с матерью?! Для кого ж тогда ту мать, извиняюся, ебать?! Кому ж тогда на день рождения ножовку дарить: «Вот, бать, настоящий “DeWALT”! Мож’ чё спилить пригодится...» – ?! Ведь «изюм» инцеста не собственно в его запретности (поедание себе подобных, например, грех не менее тяжкий, чем поебание себе подобных), а в том, о чём пел Бендер-Миронов в захаровском киношедевре:

О наслажденье - скользить по краю!
Замрите, ангелы!.. Смотрите: я - играю!
Моих грехов разбор оставьте до поры,
Вы оцените красоту игры!


Весь цымес как-раз в заполучении трофея! А не в том, чтобы убрать отца из рассказа, дабы после, без помех можно маму было б – э-эх!.. «Помехи» должны быть! Обязаны быть! И чем больше, тем лучше! Какой нахуй развод?! Какое в пизду «усыпление с ничегонечувствованием» или «упитость с невязанием лыка»?! При таком – пардон! – раскладе «самое святое, что есть у человека» (в кавычках потому, что есть ещё Родина! Которая тоже, впрочем, Мать), превращается в обычную бабу, ничем не отличающуюся от миллиарда представительниц своего пола! А ты должен прочувствовать, что ебёшь именно МАТЬ ! Не сокурсницу, соседку или – даже! – Софи Лорен образца 1960 года, но МАТЬ ! А прочувствуется оно – при её тобою сексплуатации под носом у ОТЦА ! Иначе зачем спортсмену напрягаться перед пустыми трибунами, без подтверждения своих достижений медалью, званием, или чемпионским поясом?! Какой смысл актёру выкладываться в пустом зрительном зале, не имея возможности слышать аплодисменты и ловить летящие на сцену цветы?!

Условно говоря, можно плюхнуть на «всегда думающую о нас» сковородку пару-тройку яиц , и, кое-как подтефалив, сожрать прямо с неё. А можно сперва обжарить лучок, помидорчики, ветчинку, залить это смесью из яиц и молока, выложить после готовности на большое блюдо, посыпать тёртым сыром и украсить метёлочкой укропа и веточкой петрушки (см. «Воскресный день» Жванецкого).

Какой «оперативный просто-о-ор»!.. Тут и – пенетрирование боящейся откусить край кофейной чашки матушки большим пальцем ноги под столом, за общим завтраком! Тут и игра в «переполненный автобус», с прижиманием к объёмистому крупу «пассажирки», то бишь, кухарки, готовящей мужу – «Мусик, ну где же гусик?!» – ужин у плиты: «Бать, лук был такой злодеручий, что у мамани на кухне аж слёзы потекли!..» Тут и полупрозрачный, как мамина ночнушка намёк: «Маша, сегодня ты идёшь в гости к Мише!» Или приказ ждать в полночь (чисто «Вий»!) тебя самого в их родительской спальне, с тем, чтобы, обмирая от страха, в метре от храпящего рядом супруга /–Поднимите ему веки!../, «прочитать на ночь сосюру» твоему «Бруту»! Тут и полное погружение в любимое тело, через стенку от находящегося в полном погружении в любимое дело разгадывальщика кроссвордов! Да «в этот горшочек» – вновь возвращаясь к Винни-Пуху – «можно вообще положить что-угодно» (*надо лишь не забывать ногти-рукти остригать!) и назаказывать «и того и другого, и даже без хлеба»!..

Чуйте: нормальные герои всегда идут в обход! А те, у кого «мамка пьяная была, – ничего не поняла», – так и останутся маслобоями и мыслеёбами!..

«А я-то сам-то ебал-ли свою-то»?.. А может вам ещё пароль от архива, где фоты лежат?! Облизнитесь!

…А ещё я знаю, что психотиранпевт из меня выучится отпет… э-э… отменный (и вот это вам, мамки-красючки, кто ко мне поведёте за ручки обормотов-задротов-наркотов, – я уж клятвенно-гиппократвенно)!..

Но – «ближе к телу!», – как любил повторять Великий комбинатор. Конкретному, тридцативосьмилетнему, на квартович себя ощущающему (по причине хорошей генетики, танцевально-спортивного прошлого и бережного к нему хозяйкиного отношения), гитарно-силуэтному телу моей мэм, ТТХ которого и сподвигли меня на прокручивание-проворачивание Великой комбинации.

…Кто там: «Ну-же!.. Ну!..»?! Круассан, бля, гну! «Ну!» - жену! А сношать родимых матерей – не то же, что ебать курей! Эдипломатия и ещё раз эдипломатия! Иль ты мнишь, что кроме «я подмешал маме снотворного» и «тогда я эти фотографии покажу отцу» новое слово в таком разделе клитературы как родноёбство уже никто не скажет? Да чтоб тебе за енти мысли весь МОСК мыслявчики изгрызли! Я скажу! Встав на табуретку: «По аллеям тенистого парка с пионером гуляла вдова. Пионера вдове стало жалко, и вдова пионеру дала…» Вот сука ты, Мелкум! А ведь хотел «Мамы разные нужны, мамы всякие важны!» прочесть!.. Чтоб ты эдак не яглил, базар не опрокидывал, а в будущем своей херонией (херовой иронией) меня не сбивал, – вот тебе, на «скорую руку» (читнёшь и дрочи сновья из-за угла):






ВЕЧНЫЙ ЗОФ: СУДЬБА ЧИЛАВЕКА
/©®ВНЕМАНИЕ ! ! ! Распичатка этова издания являица нарушенеем афтарских правил и приследуица ими по законодательтсву!/




Отец ушол от нас гдругой женьщине, когда мине была годика три, такшто мать родила миня в одиночке. После таво, как папаша иё бросил, она так и осталась быть неподобранной, и я оказался в симье главной мущьщиной.


/поцаны, тут я прапускаю, штоп вам интиресней было!/


Мать моя женьщина – не манекеньщина, и метраж у ниё самый обычный: 120х120. Рост и вес премерно такии же.
До четырнаццати лет я никада нидумал о матере как о ебёной матере (изза тобу), паэтаму часто на ниё фантазировал. Иногда по три дня за один раз.

А када мине исполнилась тринаццать, я ришился и падашол к ней ззади. «Мама, я тибя люблю!», – смущоно признался я, глядя прямо в иё голубыи глаза бландинки с грудю пятого размера.

«Ты што, сынок?!», – опешенно взревела она, пытаясь вытиснуть мою руку з зажатой у той в кулаке сваей пездой и вихляя ляшками так, што чуть их не вывихлила!

«Я же твая мама!..», – хлынула она слезами, убигая спиной впирёт от моей четверни (пятый палец мне аторвало балончегом от сифона, када мы баловалесь в шеснаццать лет), варочущейся у ниё в трусах, каторыи она в этот раз бутта спецально забыла одеть.

Плаксинки сыпались из иё прикрасных зелёных глаз бландинки с грудю шестого номера, и кажецца фсё происходящие ей сильно нравелось!

«Поцелуй меня, как ты сосала оцтцу!», – попросил я, робея, и делая ей подсечку.

«Нет-нет, это инсекс!!!», – упаф на колени, ещё больше усилила она плач, заглатывая мой мужской половой хуй, как запрафская Чичёлина. Иё горящиё от пазора бестыжыё лицо миня так возбуждало, што не могя больше выдержывать ету пытку, издеваещуюся надо мной уже целый час, я кончил букварьно через полсикунды после таво, как моя бедная мать (отец не оставил ей ни копейки, ни шестёрки) принудилась взять у миня засчеку! Целый поток кипящей эякуляцыи ударил ей в зажмуренный овал так, что у ниё аж опрокинулась голова, стукнувшись стенкой об затылок стиральной машинки в ванне!

…А когда мы фсе ачнулись фтойже кухне с потерянным от бурной органзы сознанеем, моя изнасиловная жертва, вспомнив ниаднакратна случивавшийся с ней кашмар, прокричала убитым голосом: «Кагже я типерь буду смотреть потом в глаза оцтцу, придущему вечером с роботы?!..» И опять зарыдав всем телом бландинки с грудю от Орины Шараповой, со щасливой улыпкой слизала з гуп тикущую по ним и уже запёкшуюся смегму…


Поц с Скрипкой. Я долго думал, вылаживать или не вылаживать наш фомильный сикрет в шкафу, но после короткого совещания с самим собой (Самим-Саба – это не засланец Уссамы, а я не тероррист! Просто так называется, когда внутри сибя разговариваешь: гаварить с Самим-Сабой. Типо: «Я ебу Али-Бабу!» Юмор, бу-га-га!), я решил, што мир имеет право на информацыю, и выклал, как «Викиликс»! Паэтаму, каму интиресна продолжене етой правдивой, риально случифшийся со мной повести, – пешите свои мысли по адресу: maloletok@debil.ru


ВОЛЕРА






Заебца?.. Полайкалось?.. Нет, я мог бы развернуть про всё ту же «спящую маму» (“Спит маманя и не чует, как сынок на ней ночует. Вот проснётся эль парэнца и прогонит извращенца!..”), но вот сколько себя помню, вставая ночью поссать, – слышал из расположенного «по маршруту» бедрума родаков: «Ты что не спишь, сынок?.. Болит чего?..» Касаемо ж «я ебал маму очень осторожно, чтобы случайно не разбудить» – це ж голимая Мэри Поппинс с её «это-было-прошлым-летом-в-середине-января-в-Тридесятом-королевстве-там-где-нет-в-помине-короля»!.. Или царя. В голове (а также сала в бестолковке и тямы в чайнике). Тогда бы уж сразу: "Отец у миня – извесный учоный. Пречом не «с конца заворочоный», а закончевший Гарвардское отделение нашево Райпидорпрома (пра ниво даже в "Интырненшнынел Гжиографек" песали, што он изследывает пар у нормальных явлений). Аднажды, фстудёнаю зимнею пору он превёз с горы Тибет загадочный корень Тянь-Шань, каторым, как гипотезировали некторые его каллеги-академики, член-коры, коры и кореша, есле потиреть половую ращелину любой женщены, – она тибе сразу даст. И я, как сын учонова по оцтцовым стопам, проснул в сибе любопытство из следователя и ришил папробывать этот опыт на моей матере, патамушта никакой другой под рукой не было. Когда она увличёно болтала спадругой по тилифону, я, необнаружено юркнуф пацтол, испод которово были видны её раздвинутые ноги (навернае, разговор шол эротичный), низаметно потёр ей влагалещную вольву, и – о чюдо! – она прыгнула на миня, как Мцырь на барса из поезии Юрия Лермонтова!.. Так мы начали ибаццо (вапще вместо "ибаццо" есть спецалное научное слово, но я злоумышлено употрибил ниибаццо). Патом я испробывал свой корень на систре, тётке, бабке, внучке, Жучке, кошке и мышке, но ето уже другие правдивые истории..."


Словом, все «реальные истории» о каждую ночь «незаметно» ебомых матерях – есть реальные «трюфеля», «баяны» и «заливка галош»! Кривотивы (контаминация: «креатив»+»кривой») гораздых на напридумывания пизды группы замученных основным инстинктом, малакией изнурённых мифоманов под общим псевдонимом Лапшевич-Наушевич! Сибиряк иху маму, и да простит меня Барон Олшеври!..

Как говорится: «Не пытайтесь повторить это дома!» Между дрочим, та же «гамма», коли пьяная вдруг мама (если только та – не бомжиха с размягчающимся мозгом). Посему, личинка писателя, – как тебя, ради интересу, по протоколу-то?.. Деревочерепопеньковский?.. Заливайло-Ебанько?.., – конспектируй по-рыхлому и отловись! Для тебя я, сочтём будду, как говорят у нас на кёкушине, будем считать, сложил буквы в слова. В трагедии Софокла, Еврипида, Эсхила и прочих кикликов – монопенисуально не вонзишься (да и "козлиные песни" для "чоткого поцана" – западло). От Арцыбашева – зевать начнёшь. А пазолиниевский "Edipo re" или озоновский "Крысятник", пар экзампль, никогда не сравнятся у тебя с «классикой мирового кино» – «Табу».

И вообще: я хомячков – в детстве отлюбил, и «хуйня» – у тя в штанах! А это – не «хуйня», а вступительная часть, мудило ты горемычное! Учили тя в школе сочинение писать?.. Вступление, главная часть, заключение?.. Сочуствую. Не каждый лось перекусывает рельсу (а уж про гранит науки – видать, поэтому у тебя фиксы вместо дентов-то – и говорить нечего!). Угумс, я – «дохуя умный», как ты сейчас на меня щёчками дёргаешь. Вот потому и общаюсь со своей мамзелью на гормональном уровне, а ты свою матрёну до сих пор лишь на «сеансах» смотришь, которые ловишь, вытирая пузом сор под ванной дверью и, с риском вывихнуть шею, заглядывая в расшорканный напильником стык между косяком и дээспэшным полотном!





2.


Анекдот, гы!..

–Ну, поведай обществу о себе: интересуются люди, что за пассажир к ним заехал, с кем им в одной хате бытовать придётся…


–Да хули, ёбаный в рот, рассказывать, ёбаный в рот!.. Семья, ебать, как семья, ебать!.. Мать, блядь, сестра, блядь, да я, ёбаный в рот!..J


Не, коль по-честноку, то я у маменьки один и живу, как господин («…порты белы, как мука, хуй стоит до потолка!» Хотя «господин» в семье – у-у, узурфатер! – папахен). Сестру-блядь мать- … э-э… -голубушка мне рожать категорически не хочет (да сестра мне и на хуй не нужна, на хуй – мне самой роженицы-нехочухи хватает). А насчёт «нашли певца» – тьфу-тьфу-тьфу! Три раза!!!


Когда ж серьёзно, – вам достаточно знать обо мне лишь одно: если бы Дьявол решил создать себе идеального солдата, он создал бы меня.


…Где-то уже это слышали?.. А-а, ну тогда к главной части я уже перешёл. И скажу о ней (о главной маминой части) куплетом Тристана из «Собаки на сене»:


Полюбилась мяснику блондинка:
"Ах, - сказал, - отменная грудинка!"
А потом сказал смелей:
"Замечательный филей!"


О «грудинке» (того же отменного качества) возможно следовало бы сказать в первую очередь. Однако, являясь противовесом, без которого моя тузастенькая MILFушечка вмиг потеряла бы баланс, жоппензиплюхнувшись на спину и оставшись, подобно перевёрнутой тортилле, беспомощно качаться на своих задних полусферах, «грудинка» занимает подчинённое положение, являясь Главной частью №2.


На самом деле – с балансом всё аллес-нормалес, и опрокинуть экс-призёршу и финалистку танцевальных турниров и первенств по «латине» (пусть и не по версии IDSF) – «голый номер»! Или «полуголый». Потому что назвать «дохлым» номер, в котором то, чем призывал не вертеть дам Соломон Скляр, вращается со скоростью пропеллера (см. ТВ "Россия-2", бывший телеканал "Спорт"), – лизык не поворачивается! Вот такая у меня мамашка-неваляшка! И тем не менее я мою маманьку-встаньку завалил (нет, «ф» я не пропустил, с «ф» – это позже), кувыркнул, а в дальнейшем – и облокотил! … «Как?! Как?!» Кверху каком! Сказал же: позже!..


…Танцуй Россия, и плачь Европа: у мэм моей – самая-самая-самая красивая… сдоба!


…А танцы бросила знаете почему?.. Хуй вы угадаете («хуй», в данном случае, не аллегория «залёта» с последствием беременности мною, а идиома)! Не из-за травмы, не из-за создания «ячейки общества» с моим отцом, или «так сложившихся обстоятельств»! Из-за… врождённой скромности! Вот те и «ква!», как определял подобные ситуации один фэнтезийный персонаж! Бабушка Нюра – царствие ей небесное! – одноразово недобро у своей дочери поинтересовалась: «Ты, Шурка, жопой-то долго вяртеть собираисси?..» И во Дворец культуры мама больше никогда не пришла. Овен, одно слово. «Овца» (иль, по-ласковому, – «бяшка», как, шутя, зовёт папашка). Натура, насколько волевая, настолько же и сомневающаяся! Уникальный «материал» для такого, скажем, психуятра, как, например, сериально-«апостольный»!..


Про чё?.. Вайлтс?.. А то, думаю, про «чо» (по-китайски коль – «очо») писанул, а про запомнившиеся по бормотаниям приходящей портнихи 100х65х100 – ни словосантиметра!..


What else?.. Au naturel – гирсутэ. Хотя будылки и бреет, но насчёт остального – понятно, в кого я такой эстет! – «тятька стрицца не велит: “То на свитер!”, – говорит»; потому – от подчревка до пупка – «тёщина дорожка», а «куст» – густ. По вторичным половым – «гнедачка» (хм, откуда я это слово взял?..) или «каштанка» (эт’ я так, маленький, шатенок называл). Ну а по l’oreal’евской масти – «светлая русачка». Да поинтересуйтесь у «Яндекса», кто такая Анна Легчилова, и (за минусом легчиловской стервозности вкупе с некоторой «облегчённостью») портретно – «два бабца, одинаковых с лица»! Словом, дама, приятная во всех отсношениях. Э!.. Э!!.. Э!!!.. Руки – фу! Пахтать на собственных мамок будете! Я не Хосе из «Интервью в Буэнос-Айресе», организовавшей своей мадре «любовь в очередь»! Не из их тех, кого тащит статус матери как «переходящего Красного знамени», и кто прётся от передачи её из рук в руки, будто эстафетной палочки! МОЁ ! ! ! Делюсь подробностями лишь от чувствительности избытков и эмоциональности переполнения!


Но как родительница-цаца всёж начала со мной бараться? …Снова ты?! Всё «как?» да «как?» !.. Как восемь кунок – на пятак!.. Сам ты «ёбнутый»! А я не ёбу дался, я – Чапаев! Пойми ты, дурья голова: Ча-па-ев! А вот ты, ну хто ты такое есть?! Одолел уже своей торопёжкой! Про тебя «Наутилус» пел: «…И ВОЛЕРА вскричал: «Я покину free chat, если ты мне откроешь секрет!» На что Глумыч сказал: «Сделай тише базар. Никакого секрета здесь нет.» Ладушки, Шастик, разверни свои лантухи, с лёгкостью, унаследованной от мамы-Эластики, расставь их на ширину плеч и слушай вглубь! That’s Incredible!


Случилося это на Владимирской пересылке… Тьфу ты, опять «Мама не горюй» лезет!.. А впрочем, – в тему же! Только было сие в местах не столь отдалённых, как в отечественном кинохите, а в стране Чехова (ах, вот откуда то слово взялось!..), сиречь в Карлсбаде, где мы с мэм оздоравливались примерно в то же время, когда «Мама не горюй» вышла в прокат (символично, учитывая то, что моя горюющая мама вышла в одновременный прокат, только в мой собственный).


А всего делов-то – увернуться от тянущейся к тебе с щёкочмоком отпускницы на водах, заглянувшей поутру в твой сингл, и, прикрывая шею с парой загодя сделанных колпачком авторучки «засосов» (старый школьный фокус: «А мне недотрога и выпендра Наташка-отличница – «штемпель» поставила!»), состорожничать на недоумённое «Ты чего?!»: «А ты что, не помнишь?..» И стоя посреди тобою же устроенного живописного беспорядка со сдвинутой с места кроватью, наполовину с неё сдёрнутой простынёй, скомканным одеялом и витающим надо всем этим запахом любимых маминых «Черрути» (а также чего-то – до ужаса! – маме знакомого, по находимым ею в твою пубертатность собственным шёлковым «секреткам», с так же пахнувшими на них пятнами), тоном столкнувшегося со сложным случаем врача заключить: «Как вернёмся, я тебя к Льву Борисычу на приём запишу. К Фельдману. Договорюсь и запишу. Он как-раз по таким… м-м-м… эпизодам специалист (и это – правда: есть такой! Правда – специалист! И правда – по «таким эпизодам»!). Разумеется, всего ему рассказывать не надо… В общем, мы перед тем обсудим, что и как говорить. Главное, не волнуйся…»


Замешательство и смутная тревога: «Фельдман?.. На приём?.. Мы всё обсудим?.. Кто «мы» и что «всё»?!»


Вздох, вынужденного сообщать пациенту неприятную весть доктора: –Ма, а ты сама на что находишь похожим мой номер? – И снова чуть (не переигрывая!) прикусить губу, будто в тревожном ожидании.


–Я?.. Я… Я нахожу это похожим на бардак в борделе! Причём один из участников этого безобразия – мой сын!..


–А второй?.. То есть, – прости, мам, а то ещё решишь, что я «светло-синий», – а вторая?..


–А… А вторая… Кто она?! Гостиничная горничная?! Проститутка?! Вот уж не думала, что в «Дворжаке» можно заказать продажную девку! …И этот запах!.. Ужас… ный… зап… А почему в твоей спальне пахнет моими духами?.. Эта шлюшка-чешка пользуется тем же парфюмом, что и я?!..


Тем же тоном, но с уводимым в сторону взглядом: –Нет, ма. Это твои духи…


–Что-о?! Антуан!.. /маман, когда сердится или нервничает, почему-то называет меня именно так. Может подобное, всегда смешившее меня обращение кажется ей надлежаще строгим и дисциплинирующим?../ Антуан! Что?!Всё?!Это?!Значит?!?


С прямотой, принявшего нелёгкое решение лекаря: –Мама, ты – сомнабула.


–Хто-о-о?! /не «кто?», а именно с придыханием и появившейся от усиливающегося волнения хрипотцой: «Хто-о-о?!»/


–Сомнабула. Человек, который ходит по ночам. В просторечии – «лунатик».


–Я-а-а?! Сом… сом… – И точно также, как выловленный сом, широко разевая рот в попытке хватнуть воздуха. –…Лунати-ичка?!?


–Ма, не реши я вчера перед сном подышать лечебным карловарским аэром на балконе, ты была бы во-он там, тремя этажами ниже…


Шок (это по-нашему). Достаточный, чтобы я забеспокоился: не лишканул-ли? Глаза – во всю голову, губы продолжают беззвучно шевелиться.


–Но ты… – Будто не замечаю перечисленных признаков. –...Словно балетная «Спящая красавица», перепорхнула со своих перильцев на мои (Мариинка рукоплещет!), заставив меня – ты прости за такое слово, ма! – почти-что обоссаться от страха, что не сумею тебя поймать!


А потом… – Продолжая нагнетать сюр и «беля берду». –Даже не знаю, как… Ну, понимаешь, у тебя не просто «балконный альпинизм». У тебя – сексомния. Малоизученная разновидность парасомнии, встречающаяся лишь у 2% людей. Короче, ты… гхм… кхе… применила… фу-ух!.. силу применила, вот! Признаюсь, я боялся, что когда ты кончишь… прости… получишь чего добивалась, то свернёшь мне шею: плечи от твоих трёхфаланговых отвёрток – в синяках вон (опять же – известный каждому бывшему взрослому трюк с куском купленной в «Атриуме» коробки детских цветных мелков и фольгой от шоколадки)! И самое страшное, что весь… гм-м… процесс проходил без единого звука, в полном и абсолютном молчании! Ну я-то, понятно, как говорила наша бабушка: «ни вздохнуть, ни перднуть» не мог от непосебешности! А ты – чисто панночка из «Вия»: полузакрыто-полузакачено, лишь узкими полосками белков лунно отсверкивала!.. Но я не в претензиях. По-правде говоря, это было самое фантастическое (пусть и самое мурашечное!) моё переживание! И я говорю не о фантастичности твоего снохождения (хотя, учитывая ту-самую двухпроцентную регистрируемость, можно было бы и так сказать), я говорю о… нас. О тебе и обо мне… Да, главное!.. Не волнуйся: детей – не будет! Ты… как бы это выразиться… контролировала постлюдию, финальную, так сказать, стадию. Классический "coitus interruptus", наблюдаемый при женской сексомнии. Впрочем, мужики-«луноходы» вообще презервативы надевать умудряются, дрюча во сне дрыхнущих случайных собутыльниц по вечеринкам (что, кстати, и спасло одного такого Фредди Дрюкера от тюремного заключения: я учебный фильм смотрел по данной теме)! …Да и одно сношение не есть кровосмешение!..


Паника и начинающееся осознание чудовищности происходящего.


–Ты лжёшь!!! Ты лгун!!!


–Кто лгёт?! Я – лжун?! Мон блин, маман!.. – Решил я перейти на французский. –Шьорт побьери! А это я сам себе накусал-натискал?!


–Я… Я… Я не могла!!! Ты меня опоил!!!


–Угумс. Только когда «опаивал», так и не добился, чтобы от тебя пахло алкогольно…


–Значит… Ты меня усыпил!!!


–А как же!.. Пока в твоей крови ещё присутствуют остатки снотворного, немедленно сделай экспертизу (могу прямо сейчас сменять в рецепшне билеты на ближайший рейс до Тольятти!) и, с полученными результатами, – смело заявляй в менты об изнасиловании тебя собственным сыном! …А я тебе передачки буду носить. В дурку. У парня с моего курса отец – главврач психдиспансера в Чапаевске: думаю, не откажет. Похлопочу, чтоб тебя устроил. Можешь под меня положиться. – «С диагностической целью», подменённому предлогом «под» предлогу «на» – «Хитры вы, конечно, собаки легавые, со своими подходцами!..» – полный игнор (из чего заключаю, что «болезнь протекает успешно»; вточки та клиническая картинка, какую я и рисовал)!


–И-и-и-и-и!..


–Да хоть «у-у-у-у-у »!.. Я что, – пистолет тебе к голове приставлял?! Поматросила и бросила?! А как мне с такой психической травмой жить?! Ах, «я не такая, я лишь жду трамвая»?!.. Ага!.. Влетела среди ночи, что твоя Вампирелла сквозь балконную занавеску (ещё раз прошу заметить: без приглашения!), едва Джоном Боббитом не сделала, поработав «Ровентой» (тут мазок маминой помадой по подвенечной борозде, с вечера сделанный прямо в её туалетно-душевой /пока яблоки матушке мыл, заботливый!/ и тщательно оберегаемый от стиранья до самого утра, – не прокатит: какая дура будет красить губы на ночь?! А вот мстительно-удовлетворённое «О, не твой-ли?..» с демонстративным отклеиванием от glans penis крашенного белого волоса, выцепленного тогда же и там же из маминой расчёски, – может сломать легковерную дурочку окончательно!), а теперь я же – силодёр, принудитель и, прошу пардонить, карась потворный!? …К слову, когда будешь брать справку об «усыплении» (так идти менять билеты?..), требуй проверить у тебя наличие синяков, царапин и ссадин, а то регенерация у вас, мамо, як у «универсального солдата»: вчера я тебя, родную мать, «изнасиловал», а сегодня на твоей холёной тушке – ни следочка того самого насилия!?


–И-и-и-и!.. Чем ты меня одурманил?! Что подмешал мне?!
/ловкое мошенство и никаких рук! Уже верит, что её всамделишно выебли!../


–Дык, этим… Как его… Конским возбудителем...


–Ты негодяй!!!


–Не «негодяй», а него-дей: это ведь ты, с помощью меня и моей беспомощности, себе приятность доставила!.. /мимо/


–И ты ещё спрашиваешь?! /а я чёй-то спросил?../ Накачал свою мать конским возбудителем, и ещё спрашиваешь?! /да чего это?!/


–Одолела ты своей санктасимплицитастью! Иди к ноутбуку и читай, дура!.. Так… yandex.ru: «конский возбудитель»… Enter! …Ага!.. «Конский возбудитель» – мифическое средство, многократно усиливающее половое влечение. В действительности не существует.»


–И-и-и-и-и-и!.. Что я тебе сделала-а-а?!..


–То, чему созвучно красивое музыкальное слово «менуэт», бля! Извините за латынь! В просторечии – ОТСОС ! – Нарочно грублю, оставляя висеть в воздухе медузообразное слово, с мерзкими, похожими на жирные вермишелины тяжами, роняемыми прямо на развесистые пламенеющие уши, и генерируя в багровом, потрескивающем тумане SOSнания (точно на подлодке с «упавшей» АЗ) стробоскопирующее: «ДЕГРАДАЦИЯ ! ! !» «ДЕГРАДАЦИЯ ! ! !» «ДЕГРАДАЦИЯ ! ! !»

–Да харэ ныть, заебла!!!…А должен бы, наебарот, – с тебя, заёбанной, лить пот! По старой-то “стосемнадцатой”! Тогда-как именно ты, выражаясь уголовно-процессуальным языком, явилась инициатором отношений, определяемых законом как «инцест»! Ну не я же, в самом деле, кому семнадцать будет ещё только через полмесяца! Именно ты – сороколетняя, взрослая баба (ишь как дёрнулась на «сорокалетнюю»! Значит, та пара пасок, умышленно приплюсованная мною к паспортному возрасту в нехитром тестике на экзаменационную тревожность вкупе с приёмом Рожнова №2, – пока ещё важнее «уже случившегося»! Что и требовалось!..)! Следовательно, не оправдать твоё «доверие» я не могу и буду стараться в том направлении… И вот в этом – то-о-оже… Да кляп те в рот, не прикасаюсь я к тебе, не визжи! А то соседи-немцы нажалуются, и нас точно выселят!.. Говорю, буду трудиться, не покладая твоих ног… тьфу!.. не покладая своих рук! …И вообще, – терпи, коза, а то мамой будешь!, – прекращай «звуки му»! Глядишь, ещё горняшка сунется и взаправду решит, что у русских – эродрама: не даёт сынусе мама!


By the way, в путёвке – папа сам ей занимался – два «сингла» значатся: первый – для мамульки, рядом – для сынульки, ага… А время родственнички проводят в «ложнице младика» (в моей спальне, значица), рядом с живописно разворошённым «леглом» (значит – койкой), причём «старша пани – разобрана и рыдае» (ты неглиже мочишь, иными словами), «во всэм покое - вонявка ея парфемом» (комичный ён, «чески слог», чесслово!), а у юного пана, прикрывающегося «утёркой» (ну прально: мыться-бриться собирался!), на плечах и шее – что-то очень похожее на… O můj bože!.. Цо се ти русове уделали?!.. Или как-то так. Можно не переводить, да, «маминка»?..


…Ну и бонусом к «загадочному афродизиаку», заставившему тебя осатанеть от похоти до такой степени, что набросилась среди ночи на собственного сына (всё-таки что ж это за средство такое, йохимби его мать?!), могу вам, Евлампия Романова, подсказать ещё и версию с:


а). гипнозом (мог бы, но это – со старших курсов начинают преподавать)


б). раздвоением личности (предлагал же: на самолёт и, по прилёту /хорошо не по «залёту»!/, – пиздуй обследоваться!)


г). просто привидившейся нам обоим трахоматерьщиной (как-никак, Чехия – центр европейской чертовщины и мистики)


–Да и вообще… – Цыкнул, лениво так, зубом. –Несогласный я…


Пандоровская версия миссис Элис Митчелл на миг аж забыла об уготованной ей Дэннисом-Пенисом участи: «С ч-чем?..»


–Да с перепиской Энгельса с этим… как его дьявола… с Каутским!


«Собачье сердце» мы хоть и смотрели в семейном кругу, но откуда выдернутое – сейчас не вспомнила. Поняла лишь, что я снова спопугайничал, и, как написал бы ВОЛЕРА, – «ударилась в новые слёзы».


–Извини про Энгельса. – Всё-же отпустил я маленько полетать ложносетчатокрылое с привязанной к лапке ниткою. –«Привычка, штоль, дурацкая…», – развёл руками, очень похоже (но не оценённо мамою) спародировав евдокимовского Серёгу, у которого «морда кр-р-расная!». Развеселить тебя хотел. Не в смысле именно веселья, а морально поддержать /»аморально» – потом подержу/. Да, плетёт жизнь казусы, – хоть в «Уорнер Бразерсы», ну и что теперь?! Кнедликами нам, что-ли, до сдыхотства обожраться?! Или смертельную дозу «Бехеровки» принять?! Лично я наш инце… дент – как-нибудь переживу! А ты – оставляй меня сиротой, а отца вдовцом, оставляй! «ЧП районного масштаба», как же!.. А Барбара Брыльска?!.. А Эве Киви?!.. А Вера Сотникова?!.. А Дядя Фёдор и его Мама?!.. /хых-хых-хых!../


–Они тебе сами об этом докладывали?! /ах, «Сталинград так просто не сдаётся»?!/


–Ма, им даже этого делать не надо: за них – мне Интернет всё докладывает!


–Все, кто интересуется такою грязью – извращенцы!


–Угумс. Я – извращенец-матереукладчик. Потому, что не пнул тебя, как мой отчаянный кинотёзка – елозившую на нём сальмахайку, а стоически вытерпел надругательство над своим неокрепшим организмом, принадлежащим, по американской возрастной классификации – несовершеннолетнему (поскольку я пока-что – sixteen – тинейджер).


Мерзерикордия (или «мизерикордия мерзавца»)! Точно под левую маменькину титеньку! С еле удержавшимся на американских электрокардиогорках водителем ритма и немедленно превысившей поливочный расход оросительной системой производства “LaCrima”!


Ништо, «Больше поплачешь, меньше поссышь!», – всплыло в памяти мстительное баушкино, от которой я, опрометчиво обозвав разок “дулой”, получил таких «ататушек-а-та-та», что слово «ремень» навеки запомнил именно с таким ударением.


Говоря языком «1001-й ночи»: «И вот всё об этом человеке.» Потому-что дальше речь пойдёт – о Собаке Павлова.






3.


Как видите, далеко не высшая математика. Мать-тематика. Хотя и не элементарная. «С днём рожденья меня» с уклоном в кровосмес.


Обошлось без ужасов, пусть и – а как же ж!.. – с ожидавшимся и спрогнозированным «Я повешусь!» На что «вешалке» был задан поставивший её мозги «раком» (как вскорости будет стоять сама) вопрос: «А, может, не здесь?.. Не в чужом (пусть и четырёхзвёздном) отеле чужой (пусть и еврокомфортной) страны, но до Родины дотерпим?.. Только, чур, я первый! Хочу, чтобы ты подо мной подтёрла (у всех висельников мужеска полу в момент асфиксии случается мощная эрекция с семяизвержением – эдакий «смертельный оргазм») и то, чего даже после смерти будет у меня торчать, – сломала бы. Как морковку: «хруп!..» Патологоанатомы так делают, чтоб не стыдно покойного в гроб было класть.


…Тут я «персонально» (цикавое кино про сержанта Цыбулю!) борщнул!.. Перепсихопрессинговал!.. И пере-сере-психовал!.. Ладно, отличный чешский кардиоспрей, купленный в обязательных для посещения каждым уважающим себя «водохлёбом» Марианских лазнях, оказался под рукой!.. Две «давки» (говорю ж, смешной у них говор) под язык, – и «самоубийца» прохлюпала уже более обтекаемо (каламбур, однако!): «Я на себя руки наложу!..» Но уже не уточняя, каким именно способом. «Я их уже на тебя наложил, так-что не беспокойся!», – хотел было, по всегдашней привычке, склоуничать я, но, вовремя сообразив, что это действительно было бы садизмом, заявил: «Только через мой труп! Или самоубиваемся вместе (ты знаешь: без тебя – мне жизни нет!), или , как в бой идущих одних стариках: «Будем жить!»


Как отреагировала бы на подобную дичь любая нормальная мать? Закрутила мне яйца пропеллером и миксер в жопу вставила б! Об стенку до говна меня стёрла б! Так переярышила бы своею маленькой но крепкою ладошкой (проверено единожды, после – ик!.. – выпускного), что башка, как у китайского болванчика закачалася б! И получил бы я вместо вожделенной пизды той пизды, от которой мне вообще пизда до пизды бы стала!.. Плюс – немедленное обращение за защитой к отцу (может и не впрямую – «Наш сын хотел меня отъебать!» – сказала бы, а что-то наподобие «занесённой на мать руки» после отказа в запрошенной – на наркотики?.. – сумме), после чего – ой вы, ноги мои-ноги, уносите мою жопу! – смело можно б было подыскивать теплотрассу, подвал или чердак потеплее, суше и уютнее, чтоб мне хуй на палец не намотали и в эту-самую жопу не засунули; или – при самом оптимистичном сценарии – остаться всё-таки жить дома, но уже тише мыши и ниже плинтуса!..


Да в том и фикус, что моя матильда – не «любая нормальная»! Вернее, речь не о нормальности (с этим – даже у особым интеллектом не блещущей простушки – усё в поряде), а о стереотипности мышления, сработавшей именно так, как я и рассчитывал! В, я бы сказал, «собакопавловости» рефлексов, выработанных и закрепившихся (нет, законсервировавшихся даже!) с течением всего процесса воспитания такого Селюжонка, как я!


Ну скажите, что значит «какое-то там» снохождение, после того, что ещё:


а). В шестилетнем возрасте я принёс домой «Алёшеньку»: найденный вместе с другими салопетами в «лесополосадке» скелетик «иноприлетянина» (бывший, как я сейчас с грустью понимаю, той-самой несчастной «жертвой аборта»).


б). В девятилетнем – расшифровал (до последней буковки!) по выцветшим блокнотным листочкам со дна ящика отцовского стола тайный любовный алфавит: шифр, которым мои олды писали в ретровости дружка дружке всякий «сироп» (папандопуло тогда так и не поверил в могучесть моих девятилетних мозгов, а мамахен, внимательно посмотрев в честные, сияющие законной шерлокхолмсовской гордостью глаза, отчего-то вдруг покраснела /хотя никаких «Дневников Красных туфелек» при переводе я не обнаружил/).


в). В двенадцать лет, как единственный круглый отличник из всего «шестого-А», ещё не начавший играть в «орлянку» и не покатившийся, и за всё это сосланный в международный детский лагерь «Артек», – Аю-Даг велик, нет спору, виден всем издалека! Только с Волжскими – ту гору и не сравнить нифига! – изловил я маньяка. Вообще-то, просто «стуканул» пионервожатой – SSтонке Ниёле про с неясными намерениями шарившегося по кустам близ площадки летнего театра незнакомого мужика, нехорошо посмотревшего на мою жопу. Вломил дядьку с единственной целью: помститься с курвой белокурой за фашистские методы воспитания СНГ’овской пионерии, представленной, понятное дело, мною. Надеялся, что решив проверить «сигнал», заинтересует «лесного брата» своею жопой, отведя угрозу от моей собственной. Не угадал. Эта ХеSSа – сама не отчаялась, охрану покликала. И не смотря на то, что мстя моя не удалась, «снующий в терновнике», которого-таки заластали, – натурально оказался маньяком (филопед уже отпидорасил кого-то из детишек в окрестностях пионерлагеря)! …А Ильзе-волчица, скрепя сердце и скрипя зубами, на линейке, перед всею дружиной вручила мне подписанную лично Директором «Грамоту за проявленную бдительность и помощь в задержании опасного преступника»! Нет, фашисты, не пить вам из Волги воды!


г). В том же, наверное, шестом классе заставил надолго замолчать и папу с мамой и приехавших к нам в гости их старинных знакомых, угадав три раза подряд «орла» в трижды подброшенном дядей Толей «олимпийском» рубле из моей «сокровищницы». Отчего у дяди Толи – как у киношного Анатолия Папанова – «ус отклеился», а у прочих – «выпал глаз» и «рухнула на пол челюсть».


д). Находясь на деревенских каникулах, изобрёл первый на Руси Фотошоп. Туда-сюда гоняя бегунки немощного бабушкиного «Каскада» (от хде «альфа-каналы» с «уровнями»-то!), дабы реанимировать начавшую вдруг «зеленеть» Ангелину Вовк, приколыхавшую в студию, пожелать мне личной спокойной ночи (нихуя се – «спокойная ночь»!? С такой «витриной», як у тiтки Гели впечатлительный малыш не слипать, а весь ночер свою посявку дрочувати буде!), обнаружил вдруг, что при определённом сочетании контраста и яркости, сквозь водолазку любимой теловедущей отчетливо проступает невидимый при стандартной настройке «новый слой» с «текстурой» её бюстоноса, еле удерживающего ни в какие телевизионные рамки не лезущие доилы! Так я впервые открыл то, что в программах по обработке изображений XXI-го века станет называться “opacity”. Правда открытие моё было прикладным, в самом выпрямленном смысле слова, и называлось «Э-эх, раззудись рука!..» Мамочке, признаюсь, ничего о том известно не было, но если б узнала, вряд-ли уже удивилась бы.


е). Будучи уже совершенношестнадцатилетним, помогая матушке складывать в пакеты купленный в попутном лабазе едарь, попросил у кассирши ещё и – «Тебе с каким вкусом, мам?..» – коробочку «Клубники». В машине, сколупнув целлофан, как настоящий джентльмен, предложил лакомство сначала маме (она у меня тоже сластёна). Заинтересованно запустив маникюр в пенальчик с «леденцами», мама закогтила… новенький, весёленький презервативчик с клубничным вкусом… «Ну, знаешь!..» – это было единственным, что за всю дорогу до дома я от неё в тот раз услышал. А я знал?! С виду-то – конфетки!..L Славик – наш рулевой, которому я на следующий день с досадой поведал о причине вчерашнего зловещего молчания в салоне, посмотрев на меня точно так же, как давешняя кассирша, не очень, как мне показалось, логично сообщил, что ему надо екстренно где-то припарковаться. «Зачем?..», – лупанул я, – «чпок!», – как дьяк Феофан оком. «А вот зачем!..», – раскрыл сгрудившейся вокруг него толпе сердобольных прохожих секрет своего стояния в луже, высоко подпрыгнувший малыш. Только подпрыгивал не шкодник из «Ералаша», а наш «Джип-Широкий» и ржущий, как конь на своём водительском сиденье Славик. P.S. А что подумала кассирша, никто не узнал, потому что она была очень воспитанной. На редкость.


Et cetera, et cetera, и па-де-де, и па-де-де!..




…Айн момент, мой верный фан, сей читающий роман!.. Я тут попрощаться должен…


«Многа букаф. Ниасилил.» – ?.. Ну и скатертью по жопе!


Всё, проводил!




…Так как, вы думаете, должна была воспринять утренние новости, торибонно эпагонящие моею протеей и своими духами майне либе муттер, годами приученная к орднунгу и «сторожевой стойке», в ожидании репримандов неожиданных, с завидной регулярностью обеспечиваемых ей мною с самого моего малолетства?! Да так, как я и сказал: милована матка восприняла своё превращение в «танцующую под луной» (а превращение своего ребёнка – в своего «ебёнка») почти как тёзкины-мульт-антошкины «тили-тили, трали-вали – это мы уж проходили, это нам уж задавали»! Тарам-пам-пам!..


Ну «тарам-пам-пам» не в тот же миг последовало, ясен-красен, а после моего клятвенного заверения, что несмотря на пережитое насилие, я никого ни в чём не виню, жизню свою поломатой не считаю, психику имею устойчивую и, если откровенно, – каюсь за слова, которые сын не должен говорить матери!, – «ни о чём не плачу, не жалею»! Отцу, обещаю, – ни полслова! О лечении, по прибытии домой, – договорюсь (тоже аккуратно, без щекотливых подробностей)!..


И вот тут – самое важное! – мамино «шестое чувство», словно сканер Хищника, заподозрившего подвох, веернув широкополосно, метнувшись из одного спектра в другой, проскакав по всем частотам… не предупредило её ни о чём!.. «–Как, совсем?! –То есть, абсолютно!» Ни о какой, самой наималейшей хитрушке с моей стороны! Ни даже о самом намёке на похоть, коварство и предательство! Её интуитивный рентген так и не сумел их выявить ни в одном из доступных ему режимов-волнах-диапазонах! А «детектор лжи» у мамсика – почище спецслужбовских! Не являясь, как я упоминал, чемпионкой по Ай-Кью, не обладая выдающимися мыслительными способностями, – интуицию при всём-при том имела потрясающую! Опровергая миф о том, что «выдающимся» и «потрясающим» у блондинок бывает совсем иное! Точно так тупорылое существо по кличке-имени Полиграф отвечало другому дегенерату-кошкодаву из «Очистки»: «Я этих котов – сердцем чую!» «Тупорылое существо» к моей мамулечке-красотулечке никакого отношения не имеет и никаким мохнатым боком её не касается! Это лишь пример, иллюстрация. Мамусик у меня – умница-разумница и пример того, как человек, никогда с неба звёзд не хватавший, своим трудолюбием, старанием, а главное – способностью проинтуичить тех, кто друг и тех, кто «ни друг и не враг, а так…», – может добиться в жизни немалого. Ну, хотя бы стать директором Дворца бракосочетаний (пусть и не без пригляда со стороны дедушки – бывшего зампреда тольяттинского… так, это не важно… но тем не менее), где всякую кисейную барышню склочный бабский коллектив схарчит за месяц! А мамулёк теми «эллочками-людоедками» сколько лет рулила!..


И вот сейчас этот «полиграф», работая на полную мощность, не находил в моих словах, интонациях, поведении в целом – ничегошеньки, отдавшего бы команду ко включению в смятенной душе красной лампочки с блымающим «ИЗМЕНА !!!»


И не могла такая аларма вспыхнуть! Не могла по простой причине: желая видеть распятую, как «лягушка-кверху брюшко», унизительно-беспомощную мать, с выкипающими на раскалённых от позора до цвета тефалевого термоспота торцах слезами, вминаемую мною в кокосовой набивки матрац, чья заботливо сконструированная пружинная система, не давая той сквозь него от стыда провалиться, предательскими подкидываниями лишь усиливала бы нравственные мучения, я беззвучно «орал», я вопил про себя на максимальных, не воспринимаемых ухом, а «слышимых» лишь материнским сердцем децибелах: «МАМА !!! Я !!! ТЕБЯ !!! ЛЮБЛЮ !!!» Господи, мама, как же я тебя люблю!..






4.


И она «запеленговала». То, что знала и так. То, из-за чего матери одной рукой поднимают автомобили, другою выхватывая из-под них своих детёнышей. Но только лишь поэтому становиться своему детёнышу самкой, – она готова не была!


А потому… ничего не произошло… Мамина «операционка» «зависла», и сама она походила в тот момент на выключенного Электроника, у которого Урри всё-таки нашёл кнопку. Моя «ОС» также требовала «восстановления на момент создания выбранной контрольной точки». Какая стэнда?! «Шпага» не только не «дымила», – писька вообще съёжилась-скукожилась, натянув препуциум на головку, будто опасающийся разоблачения шпион, втягивающий голову как можно глубже в высоко поднятый воротник плаща. Слишком велико было напряжение, слишком высоки были ставки!


И хотя ебытие определяет сознание, и моя «нелицензированная» «ночная дозорная», вполне вероятно, просто с безучастностью ждала результатов своего иокастинга, а именно того, когда я уже её выебу (лучше ужасный конец, чем ужас без конца), я-то знал, что её внутренний, крошечный Лёлик, отмахиваясь руками, по-прежнему, орёт дурным папановским голосом: «Нэ-э-эт!.. Я на энто пойтить нэ могу-у-у!..» А памятуя о том, что имею дело с Овном женского рода, ни капитошки не сомневался, что упрямица будет «бороться за плавучесть» до последнего! Как та лягушка, сбившая лапками сметану в масличный ком и выскочившая, от него оттолкнувшись, из едва не утопившего её кувшина. Мамочка и «выскочила». Только в подобие лукьяненского Сумрака. Где и закуклилась в кокон из синего мха-эмоутилизатора. А на кой бы мне сдалось скерлыкать «живое бревно»?! Или я Буратино?!..


Чуть-ли не кусая от отчаяния локти, я мучительно пытался решить: не поздно-ли обратить всё в, конечно жестокий, но, всё-же, розыгрыш (экспериментальное домашнее задание для будущих психотерапевтов, полученное нами-первокурсниками в институте), вынуть хуй и застрелиться, или, может уж «впереть, а потом – хоть умереть»?..


Я вдруг с ужасом осознал, что «взял на себя больше, чем смогу вывезти»! Спроста – матерей ебут лишь в воспалённых фантазиях прыщавых задротов-двоечников навроде ВОЛЕРЫ !..


"Э-эх, что за жизнь такая!..", – кручинясь и печалуясь, тяжко вздохнул Вовочка: "Ни одна баба мне не даёт! Ни классрук Марьванна не даёт, ни сучка-физручка, ни уборщица тётя Паша, ни девки в школе! Ну ладно бы они, в сущности – для меня посторонние, к малознакомым мужчинам, допустим, относящиеся настороженно!.. Так ведь РОДНАЯ МАТЬ, знающая, казалось бы, меня с пелёнок, – и та не даёт!.."


…Ну, чё… “Ultima racio” разве-что пробануть… Но коли и тут мама проявит стойкость – холодец! В прямом смысле. Холодильник мне только и останется…


«Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе видна…» – скорее продекламировал, чем пропел, я формулу, изо всех эйдетических сил транслируя в дымящуюся микро… – не обижайся на «микро», ма! – …схему сгорбившегося на краю кровати мамандроида (которому в самом ближайшем мудущем предстояло пробежать по лезвию бритвы) образ могильной земли, сыплющейся на окошко цинкового гроба. Маг кастует спелл, ёрики-лорики! Или «НЛП в полевых условиях». В половых условиях, в нашем случае. После чего, взяв со столика с соко-фруктами грозного вида «выкидыш» (мамулька-пацифистка боялась и не любила эту «приблуду», купленную мной на случай злоебучий с уличного лотка за 500 рублей: дёшево и серьдито!), одним движением большого пальца выщелкнул со зловещим кляцаньем (наверняка отмеченным даже её тогдашним «полусознанием») клинок и шагнул к…


…Ага-ага, «души змею»!.. Левая – на «крысе», правая – на писе!.. Вот он, твой «ослепительный миг»! Твой-твой! В данный момент я опять на тебя отвлекаюсь, любитель щекотания ножом материнского горла! Все остальные сейчас, как и поставлено, одобрительно (более или менее) цокают: «Ну Глум!.. Ну даёт стране угля!..» И только ты, сгорбившись перед моником, подёрнутым муаром от твоего лукового дыхания, ищешь волнующую тебя конструкцию а-ля: «…Я прислонил нош к матириным гландам и прогрозил: «Если не зделаишь, што повелю, я тибе в жопу ево уколю!..»


Слышь, а ты вообще как до этого места дочитал? Ты ж попрощался, вроде: «Многа букаф. Ниасилил.» «В моём роте и попрощался»?.. Ишь ты, зубатка локшовая!.. В роте – у Володи, наподобие Кузьмы!.. Не, в рот ты меня выебать, конечно, можешь. Поскольку каждый детород имеет ма-а-аленький но рот (ведь на залупке – тоже губки)! Так-что жду, когда ты меня в этот-самый писькин рот ебать начнёшь. Хочешь – своим халитозным ротаном (я в армячке-то перетерплю), а можешь, по примеру сказочной избушки, развернуться: ко мне – задом, к лесу – передом. …Ах, вона как!.. «И сказал он: «Хуй вам всем! …А залупу – сам я съем!» Ну, в таком разе, допрежь я тебе маму не выебал (на что не уверен, встанет-ли у меня), и покамест меняю частицу «вроде» на редуцировано-сермяжное «вродь» (чтоб такие подъёбщики больше не колебали вхололстую), – по-скоряку сволок шкареты, сделал из них парус и сёрфингнул по адресу! А именно – в хуй! Заметь, не «на хуй», не «в пизду» тебя посылаю, а вежливо-нейтрально – «в хуй»! Что опять же делает честь мне, а не тебе, принц датый Хамлет!


…«Да ты…» – чё, через плечо?.. Да ты и не читал? Просто вбил в поисковую строку «выглядачки», как говорят чехи: «мать» + »нош» + «голрло» и, ткнув ‘’Enter’’, в числе выданных шукалкой результатов, получил и мой рассказ? Респектуха тебе! Оказывается, ты не такой тупой, как моя залупа, раз умеешь в короткие сроки достигать физиологического комфорта! Иль, коль проще, если дрочишь лишь на то, на что ты хочешь! Сорьки, недопереоценил!
…Итак, возвращаясь к нашим баранам… Точнее, – от нашего барана (который, подобно дебилёнку из «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» всё время совал башку туда, куда она у него не пролазила, гыкая: «А чё эт’ вы тут делаете?..»). Иди, иди отсюда, мальчик!..





5.
…Я привёл «складень» в рабочее положение и шагнул к… двери гостиничного «ссан-узла»: совмещённых – душкабины, умывальника и «каменного цветка». Хлопнув дверью, но не закрыв («в состоянии аффекта») на защёлку, бросил майку с шортами прямо на кафельный пол (поближе к раковине: свободное пространство в центре мне очень понадобится!..), а прихваченный апельсин (о котором вы, конечно же, впервые слышите!.. Только как бы иначе я выдержал хронометраж и как долго продержал бы в неведении матерь?), отреквизитивший своё, – прямо в раковину, пустил в кабинке тёпленькую, как люблю, воду и, усевшись поперёк (чтоб «синяки» не смыло) в «Стеклянную деву», под иглы приятно колющего голяшки массажного душа (музей пыток в Праге вспомнился), – перерезал себе вены.

…Да не вены, конечно, а вспорол лишь кожу на запястьях (когда сопливый «индеец» Антошка украденным и располовиненным папкиным лезвием для бритья, вместе с сопливым «индейцем» Тимошкой из соседнего «вигвама», резали свои дрожащие ручонки, чтобы, скрестив порезы, стать «братьями по крови», – сра-а-ашно было гораздо более!) для впечатления, должного быть произведённым на просто обязанную кинуться меня спасать мамульхен («Иллюзия убийства», год 1986, в главной роли – Брайан Браун).

…А вот и нетушки! Не запиздился! «Пиздел» – Троцкий! В результате кончивший плохо. Я же надеялся – кончить хорошо. И, при всей дешевизне моих спецэффектов, грозящей обойтись мне дорого, скончаться с мамой в один день, один час и одну оргазменную минуту, не раньше, чем через пару-тройку столетий (разделяя веру жителей Поднебесной в то, что «китайский марьяж» дарует бессмертие).

Внезапный сей переход от желания жить (главою выше) к решению «попилиться» объяснялся самим будущим целителем умов и душ (мною-собою) легче лёгкого: шоковая терапия. Нагнетание, цитируя мульт-Алису, таких «неясностей и непонятностей, и неизвестностей, и неприятностей /ой, как это всё сложно, но в этом же и прелесть!/, когда без опаски – и шаг не ступить»! Переворачивание всего с ног на голову и усиление абсурдности момента до максимума! Чтоб «всё страньше, всё чудесатей»! Чтоб чем нелогичней – тем логичнее! Терапевтический шок. Не «К-к-кротов, мать вашу!», но тоже – Противостояние! Только мать – не вашу, а мою.

…Жмурясь, как Ипполит под «лёгким паром», я, выждав минуту, выкинул «мессарь» с тяжёлой металлической рукоятью и металлической же клипсой на плиточный пятачок между дверью и душем (для того и разбрасывал одежду в продуманном беспорядке: нужно было попасть не в скомканное, а именно – с гарантией – на свободное! А свободного кафеля в «купельне» даже приличного европейского отеля, следующего принципу «максимум комфорта на минимуме площади», – не так уж и много) и принялся ждать «спасательницу Малибу»…

…Сосательницу Малибу... Спасательницу-ма – ебу... Спасатель, Ницца, мали бу… Моли бо… Какая Ницца?.. Какое Малибу?.. Мы же в Чехии?.. Та-ак… Повело малёхо… Видать, полоснул глубже, чем следовало… А ну как и вправду здесь истеку?.. «Я тебя объявлять не стану, но сдаётся мне, измену ты словил лютую…» Тьфу, ёбаный смешной, не до киноцитат сейчас!.. Допустим, измену и словил, но объявлять мне себя не можно ни в коем разе! Блефовать нужно – до конца! В смысле, победного. Заткнись ты с каламбурами своими, калом бурыми! …Кто кому сказал?.. Я себе, чё-ли?.. «Бух… Бух…» Это сердце так тяжело и медленно ухает?.. Или дверь, распахнувшаяся с легкостью страницы, перевернутой ветром, от совсем не женской силы удара (думала, защёлкнулся изнутри, дурочка), и бумкнувшая о стенку?..

Услышала. Железякой – об пол. Услышала.

–Антоша!.. Антошка!.. Антошенька!!!

–Не меша-ай, иди мой посу-уду, ма!..

–Божемойбожемойбожемой!..

–Да, я и на это имя откликаюсь… Но щас не божемойкай, спать отвлекаешь…

–Антоша, не спи!.. Не спи, слышишь!.. Я сейчас!.. Я за врачом!..

–Не надо врача... Лучше – врачиху…

–Что?..

–Не надо мне поща-ады, не надо мне награ-ады, а дайте мне винто-овку и дайте мне коня-а-а! А если я погибну, пусть красные отря-ады, пусть кра-асные отря-ады отплатят за меня-а-а!..

–Господи, Антошка, держись!.. Я быстро!..

–Бинт возьми в чемодане да завяжи… Если хочешь. А то пока пан доктор мозги протрёт, ты уже бездетной останешься…

–Бинт?.. Да-да-да!.. Бинт-бинт!..

–Уйя-а-а!.. Йод твою мать, водород твою перекись!..

«Уйди, вампир! Я с тобой на ночь не останусь!..», – слабо отбивался я от захлопотавшейся до готового с ней самой случиться обморока «санитарки».

Продуманно отбивался, стараясь «безвольно» болтающимися лучезапястьями мазнуть ей сукровично-йодовым, квасного цвета сочивом то по плечу, то по бедру (ничего, после отстирает свои прет-а-порточки и обкутюрки; или на память сохранит).

Добравшись, держась друг за подругу, до постели, составленной по обыкновению чешских санаториев из двух односпальных «койко-мест», упали обессиленные, рядом. Уже неплохо, подумал я. Моя ридна мати – на моей кровати. Со мною голым. Не на супружеском ложе в их с отцом спальне (что было бы так гурмано-антигуманно!), но пикантно тож.

Валясь, я, будто в ознобе, успел обернуть себя свесившимся набок языком простыни: вовсе не из-за стыдливости (какой тут стыд, когда к собственной матери яйца подкатываешь!), а потому, что вода, выражаясь языком Фотошопа, всёж почти «десатурировала» бутафорские синяки, чего моя, перепуганная видом крови перевязывальщица (опять же, мною предугаданно; ну такой уж я «весь продуманный»!) так и не «выкупила».

Почему-то вдруг захотелось курить (даром, что повредив своему здоровью с седьмого по девятый класс, бросил, как и советовал Минздрав). На пределе было всё! Нервы, чувства, мысли, эмоции! Сильнее всего переживал за доведённую мною до ручки («до ножки» – пока не довелась) мамановну. Всего за пару часов (сколько прошло с момента матушкиного «С добрым утром!», пропущенного шведского стола, отказа от уборки, осчастливившего коровистую, как Милена Вельба «служку» и до «кровавой развязки»?..) превратившейся из аналога кавайной цыпки Твитти (“I maybe small, I maybe sweet, but, baby, I know how to use my feet!” Так покажи ты уже, как этими ножками пользоваться умеешь: к нам обоим прояви сострадание!) в подобие Ослика Иа, очень сомневающегося в том, что это утро вообще доброе. Но Кржемелек же Вахмурку!, – а мну легко?! Мну тоже вибрирую и жопой гвозди дёргаю!


Сегодня не до смеха мне,
Тут случай непростой:
Ты на меня наехала
Своею красотой!


Увидел ноги длинные
И синий взгляд в упор,
Ой, жизнь, ты поле минное,
А я на нём - сапер!..


Это вам не «Сам себе режиссёр»: “А мам – слабо?!” Хотя и срежиссировано мною. «Сука ты, боцман!», – как по заказу вспомнилось киношное. Дык хто ж спорит!.. Но заднюю включать поздно: или пан, или – в попан! Маман – в попан.

–Иди переоденься в неиспятнанное. – Прошептал я «пересохшими губами». –А то, правда, как Дракулиха лежишь тут…

Нарочно «старое помянул», чтобы «воспоминания» о том, как она ночью «была» в моей комнате и о том, что она там «делала», не дали забыть ей о внезапной, странной, пугающей «лунной болезни». «Матрица: Перезагрузка от вольного»! Помнить не случавшееся, видеть не существующее!

Зная, что такого меня не оставит, пресёк лепетанья вялым «падишахским» жестом: «Брысь!» И уже вдогон: «Я тебя вечернее платье надевать не заставляю, поэтому за время, пока ты накинешь халат, – не помру /а сдохну, – воскресну и всёж-таки втресну!../.»

Если вернётся в подобном этому «дубль-комплекте», – можно считать, плану пиздец! Раздевать «поэтажно» себя не позволит (хотя и тут вариантцы имеются). Халатик же – мой шанс!

Ушаркала… Походкой покидающего с узелком на плече своего нерадивого хозяина тамагоччи. Не забыв, однако, – однако! – прихватить с прикроватной панели мою ключ-карточку, дабы не беспокоить меня-болезного впусканием её физического тела обратно (так и подмывало сострить: «Ма, да ты ж астрально, через стенку должна уметь!», но не ступил). Мерсибо, ма!

…Теперь только быстренько натянуть сухое из развешанной в коридорном гардеробе на «распялках» смены, окончательно стереть изнанкой майки едва заметную желтизну от мела, растёртого «золоткой» (а для мамы – на мягких тканях моих верхних конечностей всё ещё продолжается распад гемоглобина), и – поскорее вернуться в горизонтальное положение!..

«…И кадры с разноцветными мечтами крутились в голове!..»: Древо с румяными яблоками в виде тысяч моих самодовольных мордасов и табличкой на стволе: «Получено И. В. Мичуриным путём кровнородственного скрещивания.» Тоже с румяными яблоками щёк – но по иной причине – мама. Ладошками, как морской сигнальщик – флажками, пытающаяся вновь и вновь оправить свой костюм Евы под щурящимися на неё с низко нависших ветвей моими яблоко-ёблами сорта «Чешир»…

Нет, отступать некуда, позади – Москва! Точнее, Тольятти. С пусть не Джекки Чаном, но и не чайником-папой. «Папа?..», – спросил Карлсон: «А что – папа?..» «У-у-у!..», – ответил, показывая кулачок Малыш. «Да?.. Ну, мне пора…», – слез Карлсон с малышовой мамы и улетел (но обещал вернуться)…

Пока же – вернулась Флоренс Найтингейл. Вернулась в подпоясанных чёрным шёлковым поясом драконах, привезённых ещё из Таиланда (работает «план «И», работает!!! А ты, неумный, над капитаном Жегловым скалился!..). Но не драконы на себя обращали (свой «дракон» покоя не даёт), а происшедшая с болезной, за несколько минут отсутствия, перемена. Нюансовей всего её new look выражался частушкой про то, как


Я в совхоз моталась тут
(имени Мичурина):
Вот как знала – отъебут!
Вот как сердце чуяло!..




Значит, пора и мне, как Карлсону. Только с мамы не слезать, а на оную залазить. Иль Паровозиком, что из Ромашкино, – ВРЕМЯ !, – попасть поскорее в Мамашкино. Першую седьмицу-то – «расслаблял» да «в доверие втирался» (не слёту-с самолёту ж склонять-то). А ныне – вторая подходит к концу (а мама – к концу не подходит). Не уложу в график, – больше она меня к себе не подпустит! Во веки веков! Так и буду с Евдокией Кулаковой ручкаться, вспоминая об упущеном шансе, который – шанс – не есть получка и аванс, и выпадает только раз, хитрый шанс!..


–Знаешь, для чего делают пункцию? – Задаю вопрос приставившей стул к постели «больного» Матери Терезе (Орловски?..).


Шмыганье покрасневшим носом и – пауза, с почти слышимым шипеньем плавящегося, бессильного решить загадку мыслеблока кибера из рекламы Шоколадной фабрики «Россия»: «Сгорел на работе!..»


–Забор спиномозговой жидкости для анализа, помогающего установить, есть-ли у «счастливчика» всяки бяки, – это одно. «Счастливчик», разумеется, в кавычках. Потому-как после сей процедуры все без исключения «везунчики» трое суток лежат пластом, температуря и активизируясь лишь для того, чтобы в очередной раз сблевать в предусмотрительно поставленное няньками «судно». А другое назначение ЛП (люмбальной пункции) – выявление симулянтов. Скажем, в армии или местах лишения свободы. Чудовищную волю надо иметь желающим комиссоваться или быть сактированными (помнишь фильм про революционера Камо?), чтобы «не почувствовать» толстенную, с хрустом ворочающуюся у тебя в позвоночнике иглу!..


Ты не пугайся того, чему нас в институте учат. Обычное дело для будущих «психов». Я это к тому, что прямо сейчас мог бы дать первичное заключение, допрежь сведу тебя к Фельдману.


Сомнабулизм, как ты уже успела узнать, явление редкое. Наблюдается у тех, кто испытывает постоянные стрессы, тревогу, волнение (а ведь обряды в вашем ЗАГСе отнимают, по твоим же словам, много сил и нервов). То есть, у тех, про кого в пелось в песне: «И нет нам покоя, гори, но живи! Погоня, погоня, погоня, погоня..!..» Погоня за деньгами, успехом, самоутверждением и т.д. и т.п….


Внезапно возникая, приступы снохождения могут так же внезапно и проходить, ни разу больше не побеспокоив. В пограничном, между сном и явью состоянии лунатик способен отвечать на простые вопросы (за исключением случаев с ночным хождением эпилептиков, контакт с которыми не возможен). Совершать кажущиеся обдуманными действия: скажем, обходить предметы и препятствия, не натыкаясь на них. Наутро обычно ничего не помнит. И есть у меня подозрение, что ещё и вчерашний «галоп по Европам» многое спровоцировал. И спортивно твоё прошлое, да зря я тебя потащил на пешую экскурсию по ещё с отцом, в прошлый приезд, обойдённым нами достопримечательностям! Каюсь!
/ох не зря я тебя потащил вчера на пешую «экскурсию», включая карабканье в Горные Драговицы и подъём на «Диану»! Подводочка это была! Чтоб укатали Сивку крутые горки, а у меня – обоснова на сегодня нашлась бы! И здесь страховочку имею!/


У вас, Ляксандра Сергевна, насколько скромному отличнику (пусть и первокурснику) позволено будет судить, – как-раз «классика», с эпилепсией, слава богу, ничего общего не имеющая. …А всё же: мама у вас не сумашедча-ли?.. А папа у вас не пьюшший-ли?.. Да чего ты?! Это ж Куравлёв-Мартынко из одноимённого мульта!..


Однако, для подтверждения моих слов, равно как и для моего (акцент на слове «моего», с красноречивым потиранием насосанных колпачком авторучки бурых пупырок), и, конечно же, твоего спокойствия, расставить все точки над «ё» – считаю необходимым.


Хлюпанье носом (правильная реакция!) и слабое: «О чём ты?»


–Отнесись к этому, как к малоприятной (впрочем, малость приятности и предстоит выяснить) но необходимой процедуре. Не трусь: никто тебе ковырять атрауканом в подпаутинном пространстве между III и IV позвонками не будет! Главное – ВЕРЬ МНЕ ! И знай – для твоего счастья я сделаю всё! И возможное и невозможное! А самое важное – помни: Я ТЕБЯ - ЛЮБЛЮ !


…Поднимаю со стула за по-школьному сложенные на коленках ручки и… с ужасом понимаю, что у меня – не стоит!.. Пал Сикам!.. Холодный пот от того, что вписал себя в такой блудняк, и готовность уже начать лепить откарячки про заданную нам куратором на лето «домашку», исключительно из-за моего распустяйства выродившуюся в самому мне больше неподконтрольный уродливый сексперимент!.. В отчаянии, как сгораемый заживо Мэтт Корделл, вопя про себя «Не-е-ет!!!», ищу хоть какой-то выход!.. И вдруг, разом успокоившись, чётко осознаю, что мне нужен не выход, а… ВХОД ! …В который хладнокровно и вставляю уже не дрожащих два пальца! …«Пациентка» мгновение смотрит на меня глазами получившей похоронку Тани Самойловой из «Летящих журавлей» и впадает в «синкопу». Абсанс. …Ах, нет, сорьки: глубокий обморок.


Ну что, «воспользоваться беспомощным состоянием потерпевшей»?.. «Спакойсьвие!», – рекомендовал живущий на крыше внебрачный сын Сикорского: «Только спакойсьвие!» Волю в кулак, нервы в узду! Придирчиво, как одеяло на армейской койке из показухи про «Служу Отечеству», расправляя каждую морщинку, складываю тайским драконам крылья. Подтягиваю узел не дающего им вновь разлететься пояска. Ручки – по швам, ножки – как у гимнастки – в струночку: прямо пионерка на линейке, только в лежачем строю!..


…«Незабудки и ромашки я рисую на промокашке: незабудки – чтоб не забыла, а ромашки – чтоб полюбила…» Сидя за столом в нацепленных на нос очках, в которых пишу лекции, и стараясь не морщиться от, похоже, опять начавшей кровить и захромавшей в правописании руки (вообще-то правописание у меня хорошее, но иногда вот – хромает), вполоборота, сухо и по-деловому, обращаюсь к начинающей оживать Спящей красавице: «Прочтёшь потом предварительное заключение (хм, а у ментов тоже есть предварительное заключение; какая нелепица сейчас ко мне лепится!..). Страшного нет, как я и прогнозировал. Реакция на… раздражитель – отрицательная. Эпизод с твоей… м-м… инфильтрацией в мои апартаменты – единичный, и вызван, скорее всего, общей усталостью нервныой системы и переутомлением (как ни удивительно, но врачам хорошо известно то, что определённый процент отдыхающих чувствует себя после санатория хуже, чем до него). Слава богу, что всё случилось здесь – на чуть запоздалом отдыхе, а не дома, ночью, в присутствии отца. Мои рекомендации, как твоего, единственного сейчас лечащего врача – пан доктор со своими вржидлами пусть polibi mi prdel! – покой и шопотерапия (омофон «шопотерапии» – раздумчиво повторил про себя). И все расстройства уйдут («…как в море талая вода, всё уйдёт и не вернётся никогда»). Для того и приехали. А сейчас – иди к себе. …А то я сам скоро «к себе прийду», с твоею историей!..»


Так называемое «заключение» являлось полнейшей (хотя и внушающей) чушью, призванной окончательно задурить и без того уже не справляющуюся с хертурбациями последних суток матушкину головушку, и составлено было из обрывков институтских конспектов, прочитанных учебников и откровенной отсебятины а-ля:


«С точки зpения банальной эpудиции, каждый индивидуум, кpитически мотивиpующий абстpакцию, не может игноpиpовать кpитеpии утопического субьективизма, концептуально интеpпpетиpуя общепpинятые дефанизиpующие поляpизатоpы, поэтому консенсус, достигнутый диалектической матеpиальной классификацией всеобщих мотиваций в паpадогматических связях пpедикатов, pешает пpоблему усовеpшенствования фоpмиpующих геотpансплантационных квазипузлистатов всех кинетически коpеллиpующих аспектов. Исходя из этого, мы пpишли к выводу, что каждый пpоизвольно выбpанный пpидикативно абсоpбиpующий обьект pациональной мистической индукции можно дискpетно детеpминиpовать с аппликацией ситуационной паpадигмы коммуникативно-функционального типа пpи наличии детектоpно-аpхаического дистpибутивного обpаза в Гилбеpтовом конвеpгенционном пpостpанстве, однако пpи паpаллельном колабоpационном анализе спектpогpафичеких множеств, изомоpфно pелятивных к мультиполосным гипеpболическим паpаболоидам, интеpпpетиpующим антpопоцентpический многочлен Hео-Лагpанжа, возникает позиционный сигнификатизм гентильной теоpии психоанализа, в pезультате чего надо пpинять во внимание следующее: поскольку не только эзотеpический, но и экзистенциальный аппеpцепциониpованный энтpополог антецедентно пассивизиpованный высокоматеpиальной субстанцией, обладает пpизматической идиосинхpацией, но так как валентностный фактоp отpицателен, то и соответственно антагонистический дискpедитизм дегpадиpует в эксгибиционном напpавлении, поскольку находясь в пpепубеpтатном состоянии, пpактически каждый субьект, меланхолически осознавая эмбpиональную клаустоpофобию, может экстpаполиpовать любой пpоцесс интегpации и диффеpенциации в обоих напpавлениях, отсюда следует, что в pезультате синхpонизации, огpаниченной минимально допустимой интеpполяцией обpаза, все методы конвеpгенционной концепции тpебуют пpактически тpадиционных тpансфоpмаций неоколониализма. Hеоколонии, pазмножающиеся почкованием, имеют вегетационный пеpиод от тpех до восьми фенотипических гомозигот, но все они являются лишь фундаментальным базисом социогенетической надстpойки кpиогенно-кpеативного пpоцесса геpонтологизации. Увеличить этот базис можно с помощью гектаплазменного ускоpителя биоинеpтных коллоидных клеток контагиозной конкpетизации, однако введение конкpетизации влечет за собой пpименение методов теоpии множеств и дистpибутивного анализа, что обусловлено тем, что тpансцендентальная поликонденсация неpоноспоpы в пеpплексном хаосе может инбабулиpовать комплексный моpфоз только тогда, когда конституент доминанты квазитенденциально унивеpсален и пpоисходит довольно внезапно. Очевидно, что все вышесказанное пpоливает свет на теоpию пpедикативных ощущений субъекта, абсолютно нефункциональных в условиях абстpактного хаоса.»


С тем же успехом я мог бы написать что-то намного более менее объёмное, но столь же «глубокомысленное», наподобие: «Банановая кожура – больше самого банана, который в себя вмещает.» Да, уверен, она и не читала мою бредятину! Это я так, ещё раз страхануться, и для окончательного «закрепления результата»…





6.
…"Не виноватыя я-а-а!.. Он сам пришё-о-ол!..", – заламывала руки гибнущая в океане страстей ретро-мамочка перед сидящим по-султански на восточном ковре падрешахом, с выражением еле втянутого в кабриолет Балбеса читающим на голых персях своей шахини печати мастичные удостоверительные: "Кукла наследника Тутти"…


Что снилось ей самой?.. Возможно, всякие вуды-муды, делающие из челов зомбеев тем макаром, что вертят, как хотят их на своих лингамах, до крезы и волочащихся ног, отчего те потом и шаркают, буквально, как в жопу ёбаные, пуская слюну и пугая окружающих чёрными от половых эксцессов подглазьями. Эфиоп их эбену маму знает!.. Во всяком случае, именно так выглядела нечаянная мунвокерша, когда безвылазно просидев у себя до утра (доставленный ужин пришлось есть одному), чуть свет заявившись ко мне с «официальным визитом», сухо информировала: «Я уезжаю. Ты – как хочешь.» И, как выражовывался Ванька из «Волшебного кольца», – «не медля доле», хлопнула дверью с обратной стороны.


В креста, гробину, бога, душу, мать-то!.. И это после того, как я свою жопу на сто лимонных долек рвал во имя… во имя… В общем – «ибо!», по примеру подобного же речевого затыка Остапа-Сулеймана-Ибрагима-Берты-Марии-Бендер-бея. Нет уж, Ляксандра Сергевна, инцешка моя полупокерная, кровиночка моя недосмешанная!.. Хуюшки вашей Дунюш… От хуя вам шкурочка, дорогая Шурочка!!!


Не кинувшись сразу следом, но и не тягая зверька за всякое, оделся (не забыв про длинные рукава, дабы случайные гостиничные «жаворонки» и «пчёлки Майки» не пытались вспомнить, в какой серии «Мумии» они меня видели), сделал «штурмовую» морду (что, с моей натурой Весельчака У оказалось не столь уж и просто) и, дав электронике перемигнуть с зелёного на красный, – “Door locked”, – сделал ровно три шага по толстому коридорному ковролину до «приюта униженных и оскорблённых». Тук-тук-тук!.. Я – твой друг!.. Открыли мне молча и, судя по поджатам губам и «позе памятника», дальше порога пускать не желали. Дайте ходу пароходу! – решительно навис я над теснимой, а оттого вынужденной смешно пятиться, на глазах теряя свою «колючесть» «ежихой». «Продавив» её таким образом вглубь студии, решительно ткнул пальцем (так и тянувшимся сделать «бип-бип!» симпатичной, пневматичной груше клаксона!) в район ключицы, продолжив, будто разговор и не прерывался: «…Нет, не уезжаешь. На то, чтобы поменять дату вылета на более раннюю, потребуются минимум сутки. И это в лучшем случае. Если хорошо – ох у.е., ох у.е.хал мой любимый!.. – попросишь дежурную на рецепшне. Доплату за сам обмен авиабилетов – тоже возьмут. Заказанное «под тебя» в «Кристалле» цветное богемское «скло» должно прийти в магазин через два дня, и залог за наборы этих бокалов ты уже внесла. Экскурсия в Моравские пещеры на следующей неделе – оплачена полностью, билеты – у меня в кармане «джинсовки» (сдал я их, по-тихому, обратно, сославшись на всё то же повысившееся давление у матушки, как рекцию на местные источники). Денег – только на пару-тройку обедов у «Петра» да на доплату за твои разноцветные стекляшки. Можешь прямо сейчас, ни свет-ни заря, позвонить отцу (у него там часа три ночи по временной разнице-то), пусть вышлет сколько надо, но учти, что сегодня – пятница, чехи дольше пяти вечера работать не любят. Так-что, даже если папахен подсуетится… суббота, воскресенье… получишь шуршики только в понедельник. А нам улетать – в следующую пятницу. Так стоит-ли из-за четырёх дней суетиться-канителиться? Через два часа мне полагающийся «по инвалидности» завтрак прикатят на тележке, – жду Ваше Величие у себя. Будем решать – помнишь стихи нашей старой знакомой? – “как жить, как быть, куда нам деться и на кого нам опереться”.


И вогнав мамашку-растеряшку в новые тяжкие раздумья (теперь уже по поводу преждевременности принятого решения о досрочном прекращении отпуска), промаршировал к выходу.


…Блинчики с мёдом, булочки под намазывание их маслом и джемом из маленьких пластмассовых палеток, жареные колбаски с яичницей, апельсиновый сок в «лилипутиковых» стаканчиках (удивительно, но хватало!) и две (наверное, двухчашечных, не глыбче) вакуумных термо-«фляжки» (не перестаю улыбаться «конверсации» земляков бравого солдата Швейка! Знаете, что такое по-чешски «падло с быдлом»?.. Лодочник! Дословно: парень с весломJ), одна из которых – кофейник, а вторая – ура, терпеть не могу «каву»! – чайник. Что ещё нужно молчелу, в бихэппе и донтворье расположившемуся у открытого, со слегка навозистым из-за турьё катающих конных экипажей, но всё-равно «питьевым» воздухом, «безмоскитного» (живут ведь, суки!.. Зудзики у них не водятся, бляха-муха!?) балкончика с панорамой Карловых кипятков (называемых, впрочем, уже не Карловыми, а Ивановыми)?!.. Ну Кучму, которому принадлежит отель «Вилла Риттер», или Шаймиева, владеющего санаторием «Ульрика», «иванами» не назовёшь, но то, что 80% карлсбадской недвижимости – собственность граждан бывшего СССР – факт! Fuckт?.. Может сейчас, в собственном пансионе, подаренном ему папой-плутокрадом, какой-нибудь Маленький Брынц факает собственную маму-Брынцессу?.. Тоже, вполне возможно, папой ему подаренную. Особливо ежли та – «из простых», а сам даритель пресытился всеми, в подлунном мире возможными и за деньги доступными для ему подобных избранных развлечениями, пороками, извращениями. У супружниц олигархов и нуворишей с подрастающими олигавриками-нуворишками – такое бывает. Не «по злобе», так «по судьбе». Как у великой но безродной Софи Лорен – со своими «понтовитыми» (потомками римского рода Понтиев) сыновьями. Каковую сенсацию мировая prensa amarilla (в том числе и «беспедальный» "Confidential magazine") четверть века назад так и не осмелилась опубликовать. Хм… Сюжет для новой инцест-стори!


Властный, пресыщенный владелец заводов, газет, пароходов, (так и вижу его современным Кафтановым в облике Ефима Копеляна), испытав все мыслимые земные страсти, в поисках новых ощущений замысливает чудовищное ( с другого боку, – более-ль чудовищное, чем поедание некоторыми жиробесами-ктиноманами мозгов живой обезьяны?.. Бенилюксовцы – маму их в роттердам через попенгаген! – инцухт вон ажно узаконить постановили: тады их тримонархию – в Ебени-Люкс смело переименовывать можно будет!..): приказывает своим заплечн… подручным найти ему «барышню-крестьянку», приехавшую из провинции поступать в столичный кино- или театральный вуз (там инженюшек-шармашек завсегда изрядно). В короткий срок, благодаря своему влиянию, делает из неё «звезду» и предлагает свой суповой набор: руку и сердце. Не веря своему счастью, та соглашается. Через пять лет (раньше – бестолково, позже – терпеть нету мочи!) мальчуган по имени Анатас (почти как Микоян, только в метрике ребёнка нерадивыми регистраторами была пропущена буква «Эс» в слове «Анастас»), или просто – Стасик – начинает беспокоить (и даже пугать!) молодую мать своим поведением. С малолетства растущий в атмосфере вседозволенности и потакательства любым своим капризам со стороны обожающего отца, гораздо более распущенный двойник оменовского Дэмьена может запросто потребовать от матери, переодевающейся после плавания в одном из двух бассейнов их трёхкилометрового пентхауза в… ну, скажем, в центре московской «Золотой мили»: «Показы!» /маму надо бы сделать бывшей пловчихой, дотренировавшейся в своём Усть-Пиздюйске до кандидатки в мастера спорта: пример – Люба Толкалина,“тинто-брассом” дошлёпавшая по дорожкам бассейна «Мир» сперва до большого экрана, а затем протолкавшаяся и к супружеской койке Кончаловского-младшего/


Получив же от шокированной родительницы по заднице, Крошка Цахес всегда бежит жаловаться отцу, что «мамка опять надавала по зопе». На что глава семейства лишь странно усмехается и вместо того, чтобы выпороть сопливого эротомана брильянтовым «Гуччи» за 249000$ (или тому и «Сэлфриджа» за 32000$ хватит?..) и наложить запрет на посещение гигантского аквариума с акулами, вмонтированного прямо в десятиметровой высоты стены всего третьего (из общих шести) этажа, представляющие собой круговую океаническую панораму, – целует обиженного дитятю, что-то ласково шепча ему на ушко, и отсылает играть с японской писающей кибер-гавкой за 10000$ (не-е, не ”Айс”: первая Рэсси – ещё у Электроника была!.. *Не забыть погуглить по самым дорогим детским электронным игрушкам. Да и по другим дольчевитовским атрибутам и приблудам тож).


Встревоженная подобным поведением и сына и отца бывшая спортсменка-комсомолка… А-а, хуй!: комсомол – анахронизм! Хотя, если до Перестройки… Токмо тады «пеньхаузы» по три тыщи квадратов себе не строили (а если кто и строил, тому лоб зелёнкой давно намазали). Как же тогда… Красавица-спортсменка-богомолка, чё-ли?.. Актуальнее (и до сих пор модно), хоть вариант такого микса – не злободневность, а реникса. Стриптизёрка?.. Ничешно тож. Но наша – ляля, а не лярва: «Первая красавица в городе жила, очень неприступной девочкой была, в школе не шалила и вела дневник, рыбок в срок кормила, грезила про ВГИК.» Так кто же?.. Красавица-спортсменка…


…Фто?! Да!.. Нет!.. Па-а-апрафу не перебивать! Мне, капитану Шмоллетту, давно извефно, фто все вы – отъявленные негодяи, и фто по вам плачет рея! И хотя у меня нет пока доказательств вафего негодяйства, я это чуффтвую! Тотьно так зе, как забулдыга чуффтвует запах рома из трактира, находясевося от него за целую милю!..


Примерно так чувствуется спортсменке-хайлайфщице-бриджидололлке, пытающейся объяснить мужу, что у ребёнка – явные проблемы с психикой (гы, прям как у меня!..), и, кажется, ни разу не добившейся выполнения обещанного ей «серьёзного разговора» с их чадом.


Терпение мадам Прошкиной лопается, когда это-самое чадо (точнее будет сказать – исчадушко), притопав в её, размером с теннисный корт опочивальню, словно к себе в детскую, и, застав её, с пыхтением уминающей то, чем славятся женщины в русских селеньях, в дегольте тоже готового лопнуть блятья, чересчур узкого и откровенного даже для очередной «пати» с другими миллионерами и миллионершами (циничные подружки-Ви-Ай-Пёзды называли подобные мероприятия проще – «спати»), повелело (именно повелел, другого определения она подобрать не смогла): «Дай поссюпать!»


Слизав от опизденевшей с такой борзости, возмущённо взвизгнувшей мазерши пощёчину, ревущий «щупальщик», утёк, как заведено, ябедничать любимому родителю про сделанную ему «шмазь». А она, кое-как справившись с нелёгкой задачей (пышности её лезли из акерлундовских закромов, с «отжатой» на них половиной «лимона”, точно тесто из бабушкиной кастрюли), до предела раздражённая отказом сильно изменившегося с момента их знакомства мужа позволить ей появиться перед гостями в чём-то более просторном и пристойном, но главным образом донельзя обозлённая изумляющей дерзостью шепелявого Туранчокса и малолетнего Честера-Молестера (а также уже чувствуемым ею очередным для маленького чудовища прощением), ворвалась в кабинет Атанаса-старшего (у которого – вот ведь совпадение! – в свидетельстве о рождении, в графе “Имя ребёнка” тоже было написано «Анатас» вместо правильного «Анастас»: та же, что и у их сына потерявшаяся буква «Эс»).


По холодной ухмылке одного и мстительно высунутому язычку другого (кстати, не показался-ли он ей раздвоенным?..) сразу определила, что воспитание растленного (кем?!) мальчишки закончится ритуальным отеческим поцелуем (почему?!) и ласковым взъерошиванием чёрной, как вороново крыло гривки. Топнула крепкой крестьянской, водами родного дюсшевского бассейна обточенной ножкой, окаблученной в Маноло за 14000$ (вторая же, сравниваемая перед зеркалом, так в горячках и осталась в пятитысячебаксовом Лубутене из поистине имельдомаркосовой коллекции): «Я ухожу из этого проклятого дома!»


Тёзки – Стасик-младший и Старший – переглянулись, и «женщина из высшего общества» едва не описалась от звучащего лишь в фильмах ужасов хохота-эха: «Хо-хо-хо-хо!..» /или: “Whore-whore-whore-whore!..”/ ТЫ ! НИКОГДА ! НЕ УЙДЁШЬ ! ИЗ ЭТОГО ! ДОМА !


…Очнулась «бурёнка из Маслёнкино» только для того, чтобы увидев над своей головою фигуру «рога», образованную её собственными, заломленными и удерживаемыми трансформно вытянувшимися маленькими ручонками за разномастные каблуки ногами, и услышав между них жадное чавканье со знакомо-шепелявым «…Тисе-тисе, не ори... Я – твой бэйби, Розмари...», – вновь тяжело и надолго обеспамятеть…


Финал фильма… Чё-кого?!.. ФИЛЬМА ? ! …А шо такэ?! Шо такэ?! Ну и хфильма! Ну и хфильма! …Эх, Андреа Бьянчи шично снял бы!.. Ну, на худое ведро, – Гай-Германика с Сашей Валовым втугезе!..


…Дык, я грю, окончалово кинча – своего рода постмодернистская версия бала Сатаны: и там и тут – слетевшееся на тур вальса с магистром Зла псевдоэлитарное отребье, состоящее из персонажей, в общественном сознании и личном бытии давно переступивших грань реальности и вымысла (Шнур, Вольфыч, Боря Моисеев, Никас Сафронов, мегалодоны с мегалодоннами, депутанки Госдумы, топ-мандели, star’ститутки, телеблядущие и прочая «накипь человеческая», подобная инцешке Лене Кориковой, животнолюбке Литвиновой или негрофилке Понаровской).


Вот такая поучалка про актрису Марию Розанову (не путать с актрисой Ириной Розановой: у последней – сиськи больше на целый абзац!), за бочку варенья “Dutriez” и ящик печенья “Delacre” продавшуюся проклятым буржуинам. Вместо честной работы у станка. Или школьной доски. «Ну почему пошла ты в проститутки?! Ведь могла б геологом стать!.. Или быть водителем маршрутки, или стюардессою летать!..» Заплатившую за сделанный выбор – ну какой же договор с Сатаною без крови!.. – своей крови смешением, а за титул «Леди Мэри» – невозможностью покончить жизнь самоубийством или когда-нибудь умереть от старости, прервав ежедневные, многочисленные изнасилования Стасиком-Сатаником, набившим руку (и йух) в доведении колдовски обострённых ощущений врождённо-стыдливой матери от творимого над ней непотребства до такого градуса, что на её зигомах оладьи можно было жарить!..


И прочая, и прочая, и прочая... Мэйби даже с “to be continued”.


Не-е, ВОЛЕРА !.. Губозакатную машинку возьми с полки! Дописывать я не буду! Это – тебе идейка! Чтобы всякую хуйню про «пирипутаную в тимнате кравать» не вытуживал! «О, сюжет!», – копируя похожего на тебя «писателя» (от слова «писять») из «Я шагаю по Москве». Авось, коли воспользуешься, и родишь чего менее дефективное и более полноценное. Дарю! У меня ентого гуталину – ну просто завались! Вот и шлю кому-попало.


А-ай, так и быть!.. Бонус тебе! За проявленные мужество и героизм при чтении моей бесконечной (если хочешь, – даже безъяичной: ни «концов», ни «яиц», ни «ебущейся с залупою хуя пизды блядухи-матухи» ты тут не нарыщешь) инцестопопеи. Коротко, смешно, оригинально. Самый короткий юмористический рассказ про инцест. Are you ready?.. «Чо-чо?»!.. Чё по колено у мачо! Смотрел «Мачете» с Дэнни Трехо? «Ась?»!.. Ёбаный карась! Записывай, говорю!


ПРИЕЗЖАЕТ ОТЕЦ ИЗ КОМАНДИРОВКИ . . .


Записал?.. Молоток! Вырастешь, – кувалдой будешь. Чего – «дальше»?! Дальше – подписывай, как обычно: ВОЛЕРА (я предъяв за авторство кидать не стану, слово под ответ!) и вывешивай на Sexstory.ru. Что «и всё?»?! Всё, значит «аллес», «финита», «готовченко»! Так-что упрости глазки! У меня своя мать ещё не ёбана! А времени на всё-про всё: понедельник – день долой, пять в остатке и – домой! Как тревожился товарищ начоперот из «Зелёного фургона»: «Боюсь, к Октябрьским – не управимся!..»


…Так вот, тому молодому человеку, оставленному нами… За себя отвечать?.. А за меня автоответчик отвечает, а ты – жди звукового сигнала!..


…Пардонь, читатель! Пишу «оставленному нами» лишь потому, что оставить сам себя просто не мог! По сценарию! Поскольку, в отличье от собственной мати, себя в 203-м оставившей спати, ко мне ж – в 201-й – пришедшей лунатить, – я не «луноход», из себя выходящий! Но буде вдруг меня снова кто-то перебьёт, – сделаю исключение: из себя выйду, а в него – войду!


…Так вот, для юного Мартина фон Эссенбека, вместе со своей, чем-то огорчённой муттерхен завтракающего в уютном нумере карлсбадского отеля перед открытым пузатым балкончиком (превращённым последовавшей за описываемыми событиями реконструкцией в скучный «коробок») с заученно отбивающейся от заигрываний знакомца-ветерка занавеской, окружающей лепоты и ощущаемого благолепия было недостаточно. Понятно, от чего-то, подобного отелю бывшего президента бывшей республики бывшего единого государства, он не отказался бы. Переименовав его в честь своей любимой матушки и в соответствии со здешними традициями в «Виллу “Александра”». Однако вовсе не о владении престижной курортной «немовитостью» с названьем «Александра» мечталось любителю сладких булочек. Сладкоежка мечтал о владении… самой Александрой – своею собственной – да-да, родною! – матерью. И сейчас он, подмыкивая себе разенбаумовским


…Сюда мы влезли поздно ночью,
Пошёл уж третий день;
Нам нравится здесь очень,
Правда, Сень?..,


– сосредоточенно думал о совсем других «сладких булочках», нежели подававшихся к «сниданью» (звучит как «к свиданью») в этой, достойной лестного отзыва здравнице: а в тот-ли цвет он всёж пошёл, на ту-ли масть поставил?..


Основное – а именно превращение оказавшейся сверхвнушаемой (прежде всего по причине своей материнской любви, не позволявшей не верить) Александры Сергеевны в «газонокосильщицу», с трудом сейчас отличавшую реальность от ирреальности – современным доктором Арнтгольцем (см. сериал «Смерть шпионам») уже было достигнуто. Из-за вырождённых способностей к Шутэ (смотрели фильм "Шут"?), технически отточенные шутэны молодого Мастера достигли подкорки мамы-сан, закрепившись там настолько, что все дальнейшие действия невольно должны будут координироваться с /не/благоприобретёнными архетипами.


Не чаящая в сыне души, а потому полностью ему доверяющая гражданка Джеккилян-Хайдулина последние два дня находилась именно в той психокондиции, каковая талантливому матереуёбцу для её, матери, должного вот-вот случиться уёбства, и была потребна. Извращённость, подстёгиваемого гормонами гиперсексуальности мышления, делали это мышление сверхизощрённым и, для не ждущих такого «брэйн-шторма» штурмуемых окружающих, – сверхопасным! И самым уязвимым из окружающих оказался самый близкий вундеркиндеру человек – его преданная мать. Нет, он был не предателем, а predator’ом, запаучившим мамуху-цокотуху в паутину антиномий, в хитросплетённую ловушку, где, например, слово «Яndex» могло с успехом читаться как «Xeрnя». И она, окончательно запутавшись в этой сетке (да ещё и напуганная своею, вдруготкуданивозмиськнувшейся «чудною хворобою»), сделалась соучастницей собственного ментального изнасилования. Вот-вот грозящего из стадии умственного перейти в физическое. Всё, что оставалось жертве коварного сынка-паука – беспомощно дёргать лапками в клейких нитях, лишь сильнее к ней липнущим…


…Кто «фашист»?.. Профессор Хеллингер со своей садо-мазо-терапией?.. Ну, вообще-то, многие в мире психиатрии его методы так и называют. А лично у меня – дед-пограничник против Гондольфа Гитлера и всех этих fuckшистов-гитлерастов-трипперборейцев-ёберменшей воевал. Не так, как «сказочный» Жилин с Заставы, получивший от самого товарища Берии внеочередное офицерское звание и месячный отпуск за нахождение в немецком плену. Рядовым всю Великую Отечественную прошёл. Так-что, в другой раз рекомендую модерировать риплаи. Ну да, аддиктивный я тип, аддиктивный (а хто из нас не мономан?!)! Но маму любивший, любящий и планирующий любить по-любому! Потому не фашист я, а Ученик Чародея. Ебстествоиспытатель. …Да и для будущего диплома оно полезно…





7.
–Ладно, мать… Я всё придумал. Ничего не было. Каюсь и прощенья не прошу. «Раболаторная работа» для стремил-мессингов под названием «Ты мне веришь или нет?», ставившая целью «убедить охранника в том, что клочок обычной бумажки – это пропуск на волю», – мною провалена, и «сосать» мне теперь придётся, – только «сглатывать успевай»!.. СОСИ, мам, – это сессия для отстающих студентов института. – Всё это я произнёс на манер «улыбнувшегося криво» подсудимого Невинного, которого сгубило не пиво, а добавлявшаяся в оное вода.

Сказать, что мамсик «затряхнулась», – значит недосказать. Она буквально заколдобилась (но не как тот шукшинский персонаж, а как заспотыкавшаяся на мозговых кочках и колеях извилин мыслекляча)!

–Придумал?!? Ничего не было?!? Ты!.. Ты!.. Ставил опыты над собственной матерью, чуть не сделав её дурой, а теперь заявляешь о «невыученном уроке»!?! /вот она – бабья логика: хотел отъебать, – плохо! Расхотел отъёбывать, – ещё хуже!/ А лезть под юбку /ну не пизди, ма! Не под юбку, а под халат!/ родной тебе матери /«хрю!», так и сказала: «родной тебе»! В приступе праведного гнева, наверное, ВОЛЕРУ нечаянно скопировала!/ – это тоже «инструкции преподавателя» ?!?

–Тпр-р-ру!.. Асаже! – Теперь настала моя очередь «возмущаться». –Ямщик не гони! Ты гонишь, ямщик!.. Это под какую-такую юбку?! Это кто это кому лазил?! Ты минералки из 8-го источника перепила, чё-ли, что у тебя минерал в обоих полушариях образовался?! Да я не про по маммолога – не мацай там!.. Про те полушария, которыми ты раньше хоть как-то шарила, а теперь только полу-шаришь! Коселёк-коселёк!.. Какой мохнатый коселёк?! Вы обо что это, Ляксандра Сергевна?! Вы явно нуждаетесь в двух крупинках эллебора! И в брошке на лолошке. Крезалитовой (поелику хризолит от крезы зело целит, – оговорка допустима).

Вот она, капля, переполняющая верблюда и соломинка, ломающая грань стакану!

–К-как… Ик!.. Пи-ить… – Одновременно каркнула-квакнула -пискнула неизвестная доселе науке жабогалкомышь.
/топ-топ-топ-топ!: сцена из «Простоквашино» с подносимым полуобморочной Маме стаканом воды/


–За нарушение Женевской конвенции и негуманное обращение с подопытным матерьялом – готов ответить! Касаемо ж приставаний к единой мати с запусканием рук – одной иль двух, ма?.. Просто интересно. – под ейный подол – ни сном-ни духом! И вот по поводу сна: ты сейчас точно не спишь?.. Уверена /снимай трусы – проверим, ма!/?..


«Оскара» - в студию! За длившуюся пресловутых шесть секунд паузу, лицевые мышцы доппельгангера А. Легчиловой сконструировали такую эмо-ахертектуру, что самой профессионалке-Легчиловой никогда ничего подобного ни в каком кино бы не сыграть!.. Да что она!.. Резиновый еблет Джима Керри и то не справился бы с задачей смимичить хоть что-то отдалённо похожее!..


«Тонкая красная линия», «Кукушкино гнездо», «Земляничные поляны». Как ещё образно можно выразиться о сумасшествии? «Канатчикова дача»? «Маштаги»?


–А… А… А синяки?! – Сделала Машенька последнюю попытку обойти земляничную делянку Мишки с косой в лапах.


–А «синяков» я, в сплотке с элитными жильцами нашего элитного жилкомплекса, от наших элитных мусорных контейнеров ещё прошлым летом разогнал! Чтоб теи ландыри у уличных собак еду не отнимали! – Махнул я небрежно, стягивая через голову надоевший «наряд Пьеро» (терпеть не могу длинные рукава и закрытое горло) и, как бы между прочим, демонстрируя начавшей очаровываться страннице абсолютно здоровый, лишённый малейших следов кровоподтёков, ссадин и гематом торс.
/а если – но вряд-ли – спросит про «засос», так и отвечу (и покажу на деле на собственном на теле): когда палиндромы, мол, сочиняю, – О-о!.. В йони маминой - во-о!.., – в раздумии, колпачок мусоля, подвешиваю его, по принципу медицинских банок, то на язык, то на губу, то на щёку (а иногда – даже до шеи удаётся сдвинуть: приучка-приставучка, которую оставили мне на память гольные шкоды чудесные)/


–…С жильцами нашего дома?.. – Облизала губы непослушным языком. – А мы где?.. – И вдруг, беннихилловски-карикатурно икнула: «Ик!..» И ещё раз: «Ик!..»


В пол педаль!

–Мы – у себя. А ты – у меня. Я у себя дома, а тебя у себя – нет. Потому-что ты – у меня. Значит, у меня – все дома: и ты, и я. А у тебя – никогошеньки, ни тебя, ни меня. Понимаешь? Заебатенько. Тогда скажи мне, у тебя все дома? «Не-е…»?.. Правильно! Вот видишь, как всё просто! А сейчас – баиньки! Отбой по казематке! На дворе разгар утра: детям сны смотреть пора! В постельку и – спать, усталая игрушка!.. Снимем с нашей Шурочки мы пижамку, с дурочки!.. На бочок-бочоночек ты ложись, Шурёночек!.. К стенке носом-кнопочкой, а к Антошке – попочкой!.. /чем хороши трикотажные штаны: выглядят, как обычные чёрные брюки. Только – ни пуговиц, ни клапанов, ни «молний», ни ремней! Захотел, к примеру, добрый человек нассать соседу под дверь, – «А хто ето сделал?!», – за то, что его собственную – обаммиачил собакен последнего: стянул, вытянул, натянул обратно! SIC ! Или вздумалось какому проказнику поиграть с матушкой в «Сумерки богов», похлопал себя по заднему кармашку с припасённым, у батюшки же спизженным «галошем»: стянул, натянул, оттянул, подтянул!/ А сейчас прицепим, пончик, мы с игрушками вагончик!.. Ну а в том вагончике – шарики-гондончики!.. Красный, жёлтый, голубой: выбирай себе любой!.. И лети, надув гирлянду, слать приветы Фатерлянду!.. Скатертью-скатертью дальний путь стелится, и упир-р-рается… пр-р-рямо… в не-бо-склон!.. Каждому-каждому в лучшее верится, катится-катится голубой вагон!.. Голубой вагон бежит качается, скорый поезд набирает ход!.. Ах, зачем же этот день кончается, пусть бы он тянулся целый го-о-о-од!.. Ы-Ы-Ы-ЫХ-Х-Х-Х ! . . БЛЯДЬ, КУРВА, ПОДЫХАЮ ! ! ! /какой, в рот по нотам, план-мак-героин-гашиш-ЛСД-Мэри Джейн-кокаин-морфин-мескалин-декседрин-секонал-элениум-экстази-мет-нембутал?!? О чём вы, Шура?!?/

–Баю-бай, засыпай...

…Глянула обиженно через плечо, пихнула назад локотком и, отвернувшись, поспело-сонно зачмокала большим пальчиком…

Так, а вот это уже хуёво! Пальцы сосут только дебилята и аутисты, отсылающие себя таким способом в самые первые минуты младенчества, где отсутствовали невкайфы, а всё было в кассу, вчиль, в цвет, в масть, ёлочкой и по железке. Плёхо, плёхо! Зер шлехт! Отучать надо срочно!..

«Уракен» по вмонтированной прямо в стену клавише смыва (блядь, как они так делают?! А если бачок потечёт, чё, кладку ломать?!): «бульк!» – простите меня, дети, что топлю вас в туалете!, – и бегом обратно!

…Аккура-а-атно вынуть из сразу же капризно скривившегося ротика обслюнявленный первый и тут же, не давая проснуться, заправить на место уже «двадцать первый», почти совсем от увиденной тревожной картинки сдувшийся.

…Замерла с закрытыми глазами, оценивая замену (блядь, как же неудобно кормить ребёнка в «позе паука»! Во-первых, тумбочка ебучая мешается! А во-вторых, сразу вспомнилась наша тольяттинская качалка «Слон» и четырёхсложное слово «квадрицепсы»!) и, что-то для себя решив, вновь – как Лиза Симпсон – загоняла туда-сюда живую соску…

Ладно, пока так. А завтра… да нет, ещё сегодня (половина дня токмо) – переключу на режим максимальных половых нагрузок (ау-у, старый-добрый бензедрин!..), когда ей не то что до пальца станет, а вообще без задних ног будет сваливаться и дрыхать с подхрапом!.. Лищь бы вправду лунатить не начала от свалившегося на неё меня!.. Нет, не начнёт! Разведу её шарики с роликами, сбившиеся в кучу и одни за другие поперезакатывавшиеся! Выгребу весь этот спектр горошин "Skittles" из её кочашка! Вылечим! /И тебя вылечим, и меня вылечим: всех вылечим!../ Лаской и любовью, на время переквалифицировавшись в педиатра, который, во многом,тот же психотерапевт (так же, как и последний – отчасти педиатр: с детишками /у которых много интересного можно будет выведать об их мамашках, запустив часовой механизм кровосмесительной бомбы и у тех и у других!../ тоже ведь придётся работать).

Такую роскошь, как эякуляция – себе не позволил: пугать спящего ребёнка, бзыкнувшей в рот «бякой» - бесчеловечно! Разбудится – заплачет. Потому, медленно, с лёгким чпоканьем вытянув из вакуума «пустушку» и осторожно, чтоб не закряхтеть, распрямив затёкшие члены, – дык у мя ентих членов – до ёбаной мамы, ВОЛЕР! Ябать мой левый хуй!, – взял с обеденной каталки формочку (как в самолётах подают) с остатками мёда, коим тихо-о-охонько и намазал готовые опять надуться на недающий покоя мир губёшки. «Н-ням!..» Ням-ням-ням… Нормально. Спи, мамулечка-красотулечка! Спи спокойно, моя роднулечка!..

Остаток дня, я уперев локти в колени и сложив обдаваемые горячим, бессвязным шёпотом ладони перед лицом, просидел согбенный у постели «человечка в футляре». Эмоциональный катарсис?.. Или откат перумовского Некроманта после чёрной волшбы?.. Да «кому какое что?!», как вопрошал розенбаумовский Сэмэн. Важно, что сейчас Я был её родителем, а она – моим ребёнком! Молился ли я?.. Возможно. Проклинал себя за сотворённое и раскаивался в содеянном?.. Допускаю. Как часто повторял один книжный персонаж: «Наверное не знаю, но, может быть, навряд-ли.» Знаю только, что у «серванта», прикатившего к двери номера еду, отсыпав ему, не считая, полную горсть крон, с накопившейся от мелких покупок в пригостиничном киоске с косоглазой вьетнамкой-продавщицей сдачи, попросил соломинку для коктейлей. И через неё поил сладким манговым, в том же лабазе купленном нектаром, так и остававшуюся (хотел написать «в объятиях», – но вот хуй там! Обнимать это тело имею право лишь я один!) в стране Морфея мою сонюшку. Которая, по прежнему «держа ставни закрытыми», сладкими от мёда шлёпами выкачивала через «дудку» питательную мякоть. Чистые "8Ѕ" недель! С тою лишь разницей, что восьми с половиной недель у меня не было. Требовалось срочно отключить «программу саморазрушения», активировав вместо неё «восстанавливающее-дисциплинарную».

Сердце моё (а вы думали: «У него гранитный камушек в груди!»?) зажалила жалость к свернувшемуся калачиком (правда, как белка-соня) трогательному в своей беззащитности существу! Нежность к этому зверьку кислотой выедала меня изнутри! О бесценный файл моей памяти! Пусть на тебя нападёт дэв, а я убью его и спасу тебя! Пусть загорится падишахсхий дворец, а я вынесу тебя из пламени на руках! Пусть разверзнется земля, и весь Багдад провалится в тартарары, но останемся лишь ты да я!..

Дурацкий характер! Сам себя порою ненавижу за мухами изо рта мумии Имхотепа вылетащие охалинки! Причём в моменты (вот как этот), – для того совсем не подходящие! Может мне в цирковое надо было поступать, а не в мед? Как Марусе Климовой из «Ермоловых». Во тоже бляжья семейка! Перееблись меж собою все так, что племянник чуть не задулся сгоряча с собственной тётушкой, оказавшейся на несколько лет моложе его самого! А остальные, без карандаша и бумаги, для рисования на оной своего «гинекологического» древа, – кто кому и кем приходится, – и определить-то не могут! А всё брошки-серёжки в семейном проклятии виноваты!.. Угумс, брошки. Хуёшки-кокошки в нём виноваты! «Оп-пари-ру-ра», а не парюра Радзивиллов!..

Как бы то ни было, а выученной беспомощности я не допущу! Боже, как я её люблю!!! Как её люблю!!!

Но: «Из жалости я должен быть суровым!..» Херр Хеллингер (HELL . . ?), например, прямо толкует о том, что отстраивать подопытных следует без особых изысков. В том же стиле, что ломаемая в двадцатом году чекистами контра или в девяностых лариными-дукалисами – «бантики». Главное – в темпе. Не дающем поставленному перед совершенно однозначным выбором клиенту возможностей для долгих размышлений и поисков выхода, и демонстрируя отсутствие эмоций и холодную решительность, не сдерживая себя никакими нормами и принципами. Ай, скузи муа, це ж не Хеллингер, це ж В. Звягинцев, «Скоро полночь»! Ну так тем более! Уж полночь близится, а климакса всё нет!..

…Летаргичка» проспала полные сутки. Столько времени потребовалось её организму, чтобы, как космонавты отчитывались ЦУПу, «все системы заработали нормально, и полёт проходил штатно». Полёт к Системе Иокасты, без залёта в багровую туманность Шанкромеды и мимо созвездия Козы с козлятами (потому-как – спасибы местной «лекарне» – кондомов ”Vulkan” у меня нынче в барсетке – целый «патронташ»: хоть опоясывайся ими, как матрос Железняк – пулемётными лентами!). Матка у меня человек консервативный, и «консервируется» традиционно: через привозную (таткой из забугрянки) «резину». Знаю не потому, что ни разу не находил таких табсов (если только их не прятала; а чего прятать-то: –А ети таблетотьки от горлыска, мамулитька? –Нет, эти – от животика, сынулечка!), а потому-что… «А потому-что знаю!», – рявкнул смутившийся было Портос!.. Ладноть, на родной земле, мабуть, подберу ей нужную фарму, и тогда: «Мне не надобен гондон: мама пьёт “Регивидон”!» Могабыть, могабыть… А возможно – из-за всяких «усатых» и «жировых» побочек – и не стану нарушать заведённую тятякой латексную традицию. Иль «календарь» пробанём подогнать. Или… Нет, – в пизду «спирали»!.. Короче, видно будет…
/да, и обламывайтесь меня на хроно-лаже палить! Это может сейчас, в 2011-ом, откуда я мемуарю, такая «современная контрацепция» уже не современна, а во время, о котором я репортажу, с диковинными ещё «хергономическими» “Okamoto 0.02 Hydro”, – в реале являлась реалией тогдашней реальности! Пы.Сы. И с препинаками отшнуритесь: авторская пунктуация, и кончено! Вдогон: …И вообще: у меня – «Сарайкин» написано! А значит – отсношайтесь!/

Одним сло… Нет: раз, два, три… Шестнадцатью словами – для избавления Аэлиты от марсианской дури (приветки Жанне Агузаровой!) у меня оставалось около 240-ка земных часов…





8.
…Морфею вверяла себя лично, без посредников, а проснулись – трое!?! Нет, я не о Фобеторе с Фантазом, уважаемых онирах и братьях сына Гипноса. Проснувшимися тремя были «он, она и у него». –Dobrй rбno! – Отсалфетил я Вспомнившую всё, вознамерившуюся изобразить живую сирену из пионериады Элема Климова.

–...Ага-а!.. Ну что, попалась, душка!..
–Ах, боже мой, да кто же тут?!

Малашка, где ты?! Эй, Андрюшка!..
Ко мне!!! Скорей!!! Меня ебут!!!

Ну, не буквальный римейк, о подслеповатой барыне, по ошибке, в темноте схваченной пьяным волокитой за пизду, получился у нас с мамой, но «по мотивам». «НАСИ-И-И . . .» –Да ношу-ношу! – Сбил я ораторшу с не очень удачной мысли. –Такие, к каким ты привыкла: с «гофрой»-«конопушками»-«рифлёнкой»!

И, не исключая возможности продолжения «митинга», – оперативно-превентивно "навестил соседку" саботажницы /–Яша, выньте хер из зада: я вам не Шехерезада!../. "Куд-куда-хтах-тах!.." – но уже – в подушку, а не в уши верхне-нижне-боковых жильцов. Да так ловко оно у меня вышло, точнее, вошло (не в последнюю очередь благодаря качественному любриканту), что я аж сам себя зауважал! Нет, женщин в моей долгой шестнадцатилетней жизни было много: первую звали Евдокия Кулакова, вторую – Мария Ладошкина. Третьей, на которую я и сорвал узду, была «руанская дева по прозвищу Пышка»: «бревнобёдрая, с глыбистом задом», дородно-дебёлая кубёха Натаха, моего «индейского брата по крови» старшая сеструха, чьи слайды, сделанные натахиным мужем, баловавшимся фотографией (даже сами квадратики плёнки казались тяжёлыми моим дрожащим детским пальчикам), мы нашли у Тимки дома. Всякий раз встречая эту бабенцию-корпуленцию под ручку с мужиком, вьющимся вокруг неё ужиком, я сам у себя болезненно любопытствовал: как же можно эту ядрёну Матрёну, эту Мать-моржиху, этот «КамАЗ» из плоти – проебать?! Однако, судя по блуждавшей на румяном еблице «центнерочки» всегдашней полуулыбке, известной ещё как «джокондовская» (стараниями мадре несовершеннолетнего Леонардо, любившей теребить «кисточку» подрастающего великого живописца), хливкий шарёк, когда маркалось, пырялся с рубенсовскими телесами своего мюсика до бармаглотства и зелюковых хрюкотаний последней!

Шокнутая тем, как «нипадеццки» ейное дитятко её загандболило, сипло сопроводив беспердцедентный акт вероломства рекламно-циничным «Ну вот я и в “Хопре”!», – «армянская королева» на время утратила дар связной речи. Я же, как нельзя более удовлетворённый этой функциональной паралалией и еболофразией, – продолжил знакомить жующую подушку Моисею Борисовну с особенностями – вообще-то, правильнее не «армянской», а «греческой» – любви, предпочитавшейся, если верить мифам, самою царицей Семирамидой со своим сыном-царевичем. А между делом – проводил ещё и ликбез насчёт особенностей «статьи 69» УК РФ, «согласно которой, ответственность за акт кровнородственного сношения несут в равной степени обе – как неутерпевшая, так и потерпевшая – стороны».

«Вот и славно, трам-пам-пам!..», – подводя итог любимой присказкой отбрызга Памелы Андерсон, появившейся в его лексиконе, по «шу-шу» англоязычного аналога Молвы.ру, после того, как «папа был с гастролью где-то, мама – малость не одета, на самом – одни трусы… В общем… В общем… В общем: ТС-С-С-СЫ ! . .»

Допятив-таки, что «села на клей», моя махарани, слава Камасутре, со вступлением в «Клуб самоубийц» торопиться перестала: у поднадзорной матки-аманатки просто не было для этого возможностей и не имелось шансов! А значит – мы ещё пофлоризелим, мы ещё поживём!..

И мы жили! Оставшуюся до окончания санаторного курса неделю – с вывешенной на коридорную ручку табличкой “Prosнm, nerušit!”, с оставлявшим каталку с едой у дверей рум-сервисом, с проветриваниями ебудуара от пикантных латексно-смазочных пахов, с переходом-таки в мамин апартамент (когда простыни в моём уже нельзя было не менять доле), с упреждающе-успокаивающим, «общенедомогательным» звонком администратору, с отмыленной Королю-оленю солнечно-подсолнечно-чинно-перочинной мессагой а-ля «Ну чё те, бать, сказать про Сахалин? На острове – нормальная погода!» и с нейро-лингво-программирующей припевкой из укупниковского шнягера: «Сим-Сим, откройся! Сим-Сим отдайся! Да ты не бойся и не стесняйся! Я не насильник, поверь мне, Сима! Но жить так дальше – невыносимо!» (ГлюкоZовскую «Невесту» тогда ещё не написали, а то, наперемен с «Сим-Симой» – Милтон-моделью её визуально-кинестетическую диссоциацию в паттерне!, – такие «якоря» Артур из «Мама не горюй-2» употел бы напильником точить!). И с притворяшками, и рукопашками, и с обижалками, с изображалками «живого овоща»: «Я слива лилова, горька я – до блёва!» и «полуразумного растения»: «Не ешь меня: вишь, я – прекислая вишня!». Натурально, коммёршиэлз про «Фруктовый сад» (А я – томат, абанамат!)! С «полной прострацией» и – всёж-таки! – проверочными попытками «выкидышей» с балкона (мгновенно прекратившимися после моей, выраженной вслух озабоченности: «Мам, а если не сразу насмерть, а всего лишь – пожизненная инвалидность?.. Чё мне и бате тады с тобой делать?..»), с отказом от мойдодырства (и скоро последовавшим передумыванием, благодаря невзначай пропетой мною частушке:

Моя милка учудила:
В кунку луку накрошила,
Постным маслом полила, -
Ох и вкусная была!..) и симулированием «рвотных позывов» и «глубочайшего отвращения», а в последние два дня – прогресс!!! – со слабенькими кобеньками (почти как у школьной «занозы» Люськи, героически отстаивавшей суверенное пространство под ластовицей своих колготок). Было и отвёрнутое, прикрытое сгибом, или, на манер стесняшек из гарема Абдуллы, захиджабленное кроватным покрывалом, кои здесь используются как верхние застилашки, лицо (это если «по-миссионерски»). /До того по-девчачьи такое гляделось (ебальце завешано, а пузико – наружу: "спряталась"!), до того умиляло (фейс закрыт, а сиськи – набок, и пизда взъерошена), что, наверное, был я готов целовать песок, на который она б "сходила"! Кавай, чистый кавай!../ Был и скулёж в перье-пуховое изделие (при уестествлении мною женоматери, инсталлированной ракообразно), имели место сцены и с мученически воздетым ликом (в случае coitus intro mammarum), и с понуро опущенной, мотающейся (а мне представлялось – будто б смиренно кивающей: «Еби-еби меня, ёжик…») в такт развратно-поступательным движениям головушкой (когда, значица, «ложка-в ложку»)…

…"Мама-а, дай побиби-икать!..", – вместо сказки перед сном, будучи ещё чутошным, просил я матушкино ушко. И, получив дозвол, ме-едленно, но до упора, – указательного кончик – во диппёрпловый "клаксончик" (были те сквозь неглиже – очень даже и гляже). В ы с к о ч к и давились сверхом, а мамочка – давилась смехом; но долго бибикать не давала: говорила, что «звоночкам» – как и сыночкам – нужно отдыхать. И усыплённому её сладкой, медовой подмышкой, преболее душистой и ароматной, чем все Священные травы Навахо вместе взятые, почему-то всегда складывала мне ручки поверх одеяла. Н-да, плохо складывала…

…Нравится-не нравится, а «чпок-чпок!» – и повскакивали соски моей красавицы: «ЧТО, НОВЫЙ ХОЗЯИН, НАДО ? ? ?»

…ВОЛЕРА, эт’ ты щас угукнул, что «дохлая лягушка тоже лапками дёргать могёт»?.. Во-первых, не «могёт», а «могет». А в-последних, ты, Склихасофский, сечку с гречкой-то не путай! Равно как и хуй – с трамвайной ручкой! Гальваник хренов! Ты ещё гальванизм с кальвинизмом – точняк: “Calve”-майонез! – запараллель! И про автоматизм неосознаваемый с парадоксальной интенцией, вкупе с аффилиацией, отягощённой бейеротизмом мне жевать начни! Сам по-перваку свои неотреагированные эмоции отэрегируй!.. А «звуковое сопровождение»?.. Пускай и еле слышное, похожее скорее на учащённое дыхание, чем на полноценные вокализации?.. В моменты, зарифмованные в простом но до афористичности ёбком и лаконечном йогическом двустишии: «Достал до матки – достиг самадхи!»?.. Это что, я извиняюсь, – ибуки?.. Куды теи сопелки-пыхтелки-кряхтелки девать?.. Э-эх, как там у одного из наших, после знакомства на сабжевом форуме, пнувшего мне на E-мелю своё замечательное, воспевающее глумцест тварностишие «Ударник»:


Я в две смены бы пахал,
Пот на мне б не высыхал!..


На работе бы «горел»,
На часы бы не смотрел!..


План бы перевыполнял,
Сам себя бы подгонял!..


Нормы б все перекрывал,
Организм бы надрывал!..


Я работ бы новый фронт
Простирал за горизонт!..


Я б себе с фасолины
Натрудил мозолины!..


Но гасил бы, как Стаханов,
Долг супружеский паханов!!!


Да так и будет. После гормональной «разгонки» державшегося отцом на секреторной диете (тяжело и неказисто бытие полиграфиста: выставки, конференции, презентации, разъезды!..) роскошного организма, прогормонь его редуктазой в 5α-позиции! До ебулимии доведу, играя с качелями сенсибилизации и даун-регуляции! Про трансгрессию, подсев, и не заикнётся: лишь бы «кожаной иглой» дал ей уколоться!..
/у автора – поклонника рекламы «Погасил долги, и спи спокойно!», надобно заметить, со своею маханей ещё ебей, чем у меня склеилось, прямо по Демьяну Бедному с Васильевым-Буглаем, образца 1918 года: «Не ходил бы ты, сынок, во солдаты!..» Токмо с почти вековой временною поправкой: «Знай же, мать: «зажмёшь» пизду, – воевать в Чечню уйду!» Что называется: «поставил перед fuck’том». Прокатило. Проканало. Ежели не мифодуй (а по мессагам на такового не машет): с «миротворицей» своей уж отметил ёбилей!../


И хоть заёб уже ты в корень, отрепетую: пёзд, хуёв и ёбова – не вымораживай! Для меня инцест – это не «мясо в мясо», не “Fick me, fick me!.. Ja-ja!.. Fantastisсh!..”, а шах-ма-ты! Кто кого наебёт, объебёт и выебет! Отшпилю ли я Белую королеву в эндшпиле , или она мне такой д’ебют устроит, что я “Ухи-ухи!..» вопить буду!

К слову, о шахматах. Как никто другой умевшая настроить чемпиона на победу, Клара Шенгеновна Каспарова, получившая от журналистов такое отчество за присвоенное себе право личного сопровождения сына на каждый зарубежный турнир, в каждом отеле каждой страны, каждый раз просила поселить её и Гарри… ГУСАРЫ, МА-А-АЛЧАТЬ ! ! !

…Как говориться, читай между строк! …Отвечаешь, что «нет там нихуя»?.. Падлой будешь по-ростовски, сукой будешь по-московски, с битой харею по-псковски, век свободки не видать?! Божишься за пидораса?!? Лагода… Между строк, ВОЛЕРА, есть интерлиньяж (см. Словарь иностранных слов)! Ну так в жопу дашь, иль мать продашь?.. …Да потому-что, не зная броду, не суйся спорить! Не-ет там нихуя!.. А чо ты должен был сказать, в натуре?!.. В натуре – у коня на «арматуре»! А сказать тебе надлежало, что не Парамоша! Что не азартен! Что «К барьеру!» с Соловьёвым никогда не смотришь! И что заявление о споре, поданное тобою на моё, Глума имя и написанное твоим – и ничьим другим! – поцчерком, тебе так и не было предъявлено, ёбаный смешной! Про Natura abhorret vacuum слыхал? Природа – пустоты не терпит! Если где-то нет ни хуя, – в другом месте хуй может и появиться! Это я сейчас твой гудок имею в виду, которым ты только-что, ни на секунду не задумавшись о последствиях, поклялся. Да не озирайся! Ни твоё гузно, ни валторна твоей мамзиллы – 120х120, говоришь?.. – мне в хрен не упёрлись!

…Опаньки!.. У меня случился инсайт (да не инсульт, ВОЛЕРА: озаренье!), и я понял, ху ю! Какую «хуйню» я понял?.. Ты – Нить Ариадны, помогающая мне… В смысле?!.. Какой я тебе «дык ты баба»?!.. Если я назвал тебя своей «Нитью», это не значит, что я – Ариадна! Доказать, что я пацан?.. Хошь, обоссу? Я «так бы сразу и говорил»! В предыдущем предложении. Да стрясли, стрясли… Тогда ты – свет в конце туннеля, который… В жопу! «Свет в конце туннеля» – вовсе уж какая-то проктологическая аллегория (как и yourself, ВОЛЕРА: экый ты, брат, аллегория!)!.. Тогда, в связи с частыми в мой адрес упрёками в «соскакивании с темы», ты, ВОЛЕР, – тот-самый маяк, – ага, слово «маяк» ты знаешь!.., – что указывает мне путь в бурном море ! Ты – мой плот, свитый из песен и слов; тот, что всем бедам назло, вовсе не так уж плох! И за это – благодарчики тебе, воттакенные спасибы! Не держи кирпич и не точи клыкан за прежние несправедливые упрёки: сзавару всё да в горячках! Не таись уж на меня, закатай обидки! Прощевай також и за будущие подъёбушки: они исправят свой характер на дружеский! А мой косяк – сам же и отобью. Ну чего, «Мурку» тебе?.. Да как «добрый вечер»/от всё того же «ветерана чеченской войны»/!..


«Мамка мне дала ремня»

Мамка мне дала ремня:
«Полупцуй, сынок, меня!..»


Маме рад я угодить,
Жаль ремнём, штоль, отходить?!..


…Кровянеет зада мясо:
Вот такое садо-с мазер!..




Или вот /чтоб тебе на подольше хватило/:



"Посвящение Джиму Моррисону"


На с отцом внутри гробу
Скорбну мати я ебу.


Та вздыхает горестно:
"Как тебе не совестно..."


Совестно-не совестно,
А маненько боязно!


«Уже лучше»?.. Греют ухо слова твои, ВОЛЕРА! Маслит твоя хвалёба! От души душевнячок тебе душевный и пребольшое человеческое! …Скупа слеза аж навернулась и с шумом оземь ебанулась!..


«Ещё»?.. Лови: http://www.libido.ru/





9.


Я торопился (не в данный момент – с подпрыгивающими у меня «на погонах» полными икрами моей Царевны Несмеяны), зная, что самое опасное – кризис! Переломный момент! И я переламывал! По фрактуре – момент, в поясе – маму, в корне – мамину психику! Я понимал, что не дать опомниться, начать хоть что-то как-то анализировать (м-м, интересное слово) и не позволить «Империи нанести ответный удар», я могу, только если «заебу-замучаю, как Пол Пот – Кампучию»! И я заёбывал тело (начиная с обеда, поскольку с ранья – по-чешски – «с утра» – по коридору шароёбились горничные, убирающие румы), одновременно с этим заёбывая и мозги, не успевающие реагировать на стрессы и, по моим расчётам, должные бы вот-вот перестать на те стрессы реагировать вообще. Как у космонавтов: давило-вжимало-плющило, и вдруг – невесомость!.. Весь цимес всё-равно ждал меня дома, но готовить почву (интересно, что «почва» по-пшекски – «пизда») – надо было сейчас! И я готовил, готовил, готовил!.. Я и омлеты белковые пёк на сковородках пылающих щёк!.. Я, покучнее сдобу сгрудив маме, сооружал и сисьбургер с салями!.. И во глубокой формочке пупка засаливал в рассоле языка!.. И им же, слюнки аж точа, – хоть заправляй по три салфетки!, – довольно ловко я счищал скорлупку с клитора креветки!..

…Почернела от горюшка (скажем – посещала солярий), заострилась-осунулась (объясним диетою), стала слезоточива, нестой Вероники Кастро (упорно именуемой – мопед не мой! – в околосериальных кругах Вероникой Иокастро): обоснуем реакцией на бассейн с активной минводой, но «кто прав в данной ситуации», как цедил командир Савелия Зверьевича Говоркова, – уяснила, и «кто ест ху» – поняла. Слава тебе, о Великая богиня Блутшанде, Мать покрывающая мать покрывающего!

…Встречающий в Курумоче папахен и наш «руль» Славик, подивившись эффективности двадцатиоднодневного курса бальнеологии, получили на своё одобрительное удивление маменькино лаконичное, но всё объясняющее: «Солнце, воздух и вода.» Сама же мэм, за спиной у прущих наши чемоданы к машине отца и водилы, получила от меня одобрительный же (заглушённый моим кашлем) шмяк по ягодицепсам, ставшим ещё более джейлопестыми из-за утончившейся на переживательной почве талии. Наградою за это – был милый моему сердцу киноманьяка римейк сцены с вильнувшей, как у «джазистки» Монро от струи пара на вокзале валторной. Э-эх, мама, не горюй: БУДЕМ ЖИТЬ !..




Глум. Тольятти, 2011/Карловы Вары, 1998©

http://www.asstr.org/files/Authors/Dippy/